Рецензия на книгу

• 

  red_star22 ноября 2018 г.

  Великодержавный шовинизм и буржуазный национализм

  Тщательный, скрупулезный анализ национальной политики Советской власти в 20-е и 30-е. Подробный, насыщенный рассказ о том, как положительная дискриминация диалектически превратилась в дискурс о первом среди равных русском народе.

  Автор создал именно тот нарратив, который мне хотелось прочитать, ибо здесь есть все – и украинизация, и белорусские дела, и оттеняющие западные эксперименты процессы в Средней Азии, реакция Политбюро и лично Сталина, национал-коммунисты, борьба с уклонами и чистки, сигналы и террор. Все это увязано, взаимообусловлено и методично подано читателю, с удивлением взирающему на взлеты и падения, развороты трендов, сворачивания и интенсификации. От карт сокращения области покрытия кириллическим шрифтом до национальных декад в Москве, от конструктивистского понимания нации Сталиным до революции к махровому примордиализму в конце 30-х.

  Терри Мартин заслуживает всяческих похвал именно из-за этой связанности – все выглядит логичным, последовательным, даже при, казалось бы, непонятных сменах политики. Он умело показывает точки напряжения внутри партии, противоречия коренизации и сопротивления ей на местах – от Украины и Кубани до поволжских республик.

  Смущает меня, как это часто бывает, теоретическая надстройка - само это понятие империи положительной дискриминации. Мартин сначала сравнивает СССР с некоей идеальной федерацией (которой, насколько мне известно, в природе не бывает) для того, чтобы сказать, что СССР – это не федерация, а потом выдумывает вот эту «империю положительной дискриминации», которая и не империя, смотрите не путайте. Если честно, сама необходимость такой теоретической надстройки для меня не является очевидной, но, видимо, просто правильный и качественный нарратив считается слишком малой целью, надо теоретическую новизну тоже доказывать.

  А по большому счету логика Советской власти в области национальной политики проста и понятна (в изложении автора) – для предотвращения отпадения национальных образований дать им максимум национального – от культуры, официального языка и кадров до признаков государственности. Считалось, что это снизит желание обособиться от СССР. Однако на практике это привело к угрозам высылки русского населения, насильственному внедрению местных языков и постоянным требованиям прирезать к образованиям соседние территории. Особо выдающимся был случай Украины, которая настаивала на украинизации Северного Кавказа и Кубани, да и Дальнего Востока, если выйдет. Усложнение внешней обстановки привело к тому, что в СССР перестали верить в пьемонтский принцип, на этом фоне требования республик стали просто невыносимыми. Кризис хлебопоставок привел к окончательному отказу центра от предоставления преференций, хотя никакого официального отказа от политики коренизации так и не произошло – волны интенсификации продолжали прокатываться по аппарату до конца 30-х.

  От чтения книги остается странное раздвоенное ощущение. Советские власти применяли почти весь тот набор практик, что пронизывает теперь западное общество – образовательные квоты, проценты определенных категорий граждан во властных структурах и менеджменте, языковые нормы (и инспекции). Все это было основательно вытравлено сталинской концепцией дружбы народов, так, что и следов почти не осталось. И гложут меня сомнения, что на Западе результат будет совсем другим.

  И в который раз я удивился – сколько же всего уложилось, произошло, пронеслось в предвоенные годы в СССР! Мы живем в тихие времена, если выбрать правильный фон.

  57

  3K