Рецензия на книгу

• 

  Аноним6 ноября 2018 г.

  The silence of Marcel Duchamp is overrated.

  Лэнг в книге - это я в терминальном пограничье 2016/17 года, этими словами: "Я очень хотела не быть там, где находилась. По правде сказать, беда состояла вот в чем: то, где я была, не находилось нигде. Жизнь казалась мне пустой и ненастоящей, до позорного истончившейся, — так стыдятся носить запятнанную или ветхую одежду. Я ощущала себя так, будто мне угрожает исчезновение, хотя в то же время все мои чувства были такими оголенными и чрезмерными, что я частенько жалела, что не могу полностью расстаться с собой, хотя бы на несколько месяцев, пока не поутихнет внутри".

  Хоппер - это слова его жены: "Любой разговор со мной - и взгляд у него устремляется к часам. Все равно что отвлекать на себя внимание дорогого специалиста", вызвавшие усмешку, ведь в этом есть что-то тенденциозное, паттерн, присущий и тебе, дорогая, отчего особенно противно.

  Уорхол - это мой любимый нелюбимый художник, я читаю его "Философию" и мне слегка полегче жить, я читаю эпизод в "Please, kill me", где Энди ссорится с Лу, где в Энди стреляют, он попадает в больницу, Лу стремается ему звонить, а когда звонит, Энди спрашивает "Почему ты не пришел?" и мне очень, очень-очень больно. Лэнг упоминает, что Энди мечтал стать машиной. Я думаю, присутствуй он в 2018 году, то хотел бы стать нейросетью, прямо как я.

  Войнарович - это человек, чье "лицо" я храню. Вот. Я часто сохраняю лица, но, как в случае с Войнаровичем, не всегда интересуюсь, кому они принадлежат. Иногда достаточно просто смотреть.

  Дарджер - это такой Босх для младенчиков. Я читала о нем когда-то давно, рассматривала в интернетах его работы, потому всю эту главу меня больше занимала мысль о том, как люди склонны поэтизировать психические расстройства. Лэнг постоянно ходит кругами по поводу того, сумасшедшим ли был Дарджер или ну вот просто таким особенным. Как будто нельзя сказать "да, он душевнобольной, а еще талантливый". Как будто одно должно исключать другое, как будто безумие должно нивелировать ценность созданного, чем безумнее человек, тем бесполезнее его искусство. Тем сложнее выказывать симпатию, да? Ведь одно дело, когда художник одинокий маргинал, а другое - когда, как вариант, сумасшедший педофил? Про Дарджера есть такие теории. Но мы о нем напишем, на всякий случай обозначая нашу тревожность на этот счет размышлениями о том, что это искусство одинокого и непонятого человека. Так вот, друзья, не стоит слишком увлекаться лавированием между ничего не значащими метафоричными выражениями, а то так можно всё накрыть могильной плитой двойных стандартов. Лэнг говорит о частном как социально-политическом, а вот Дарджер из этого контекста как-то выпадает, выскользает между обтекаемых формулировок. До предельного специфичен как герой для Лэнг, видимо.

  На главе про Клауса Номи я плакала. Не навзрыд, конечно, но прослезилась, что называется, actual tears. Даже не помню, когда в последний раз подобное со мной происходило во время чтения. Пришлось выдыхать, а потом опять вдыхать и смотреть в потолок и вот это все. Номи умер от СПИДа в начале 80х. Я отдавала себе отчет, что когда СПИД появился, он казался эпидемией тотальной, чем-то вроде чумы, только хуже, я понимала, что эта болезнь позиционировалась, как болезнь геев, наркоманов и проституток, но я очень недооценивала степень стигматизации больных. Не знаю, что сказать, кроме того, что все описанное сильно на меня подействовало.

  В целом, я ожидала от этой книги чего-то более личного. Да, я тоже иногда зачем-то торчу в твиттере и порой меня воротит "таскать за собой женское тело" и все, что с ним связано. Мне понятно и близко все, о чем говорит Лэнг. И все-таки. И все-таки, ее герои звучали глубже и содержательней, чем она сама. Возможно потому, что они обитали в совсем иных областях одиночества?

  15

  1,7K