Рецензия на книгу
Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы
Мишель Фуко
Ancie30 сентября 2018 г.Казнить нельзя?
Специфика моей работы такова, что большинство коллег имеют «любимого» философа и периодически его цитируют. Так вот, Фуко - однозначный лидер в этом параде академического тщеславия. Мое знакомство с автором началось с этой книги, и это начало вполне впечатляющее.
Автор подробно описывает, как меняется этика наказаний: как люди, которые раньше были властны лишь над телом, стали посягать на то, чтобы исцелять душу или обрекать ее на мучения. В то время, как гильотины с центральных городских площадей заменяются сначала на расстрелы в отдаленных уголках тюрем или электрическими стульями, а затем - впрыском смертельной дозы препарата, никуда не девается уверенность в своем праве карать и миловать, оценивать человеческие п(р)оступки.
Если правосудию все еще приходится затрагивать тела осужденных, манипулировать ими, то оно делает это издали, надлежащим образом, в соответствии со строгими правилами и с куда более "возвышенной" целью. Вследствие этой новой сдержанности на смену палачу, этому прямому анатому страдания, приходит целая армия специалистов: надзиратели, врачи, тюремные священники, психиатры, психологи, воспитатели. Самим своим присутствием возле осужденного они воздают правосудию хвалу, в которой «оно так нуждается: они лишний раз убеждают его в том, что тело и боль не являются конечными целями его карательного действия. Заставляет задуматься вот что: в наше время врач должен находиться при приговоренных к смерти до самого последнего момента; заботясь об их здоровье, облегчая их страдания, он встает рядом со служителем закона, чья задача – положить конец их жизни. Когда наступает момент исполнения приговора, пациентам-жертвам впрыскивают транквилизаторы. Утопия судебной стыдливости: отнимать жизнь, но неощутимо; лишать всех прав, не заставляя страдать; подвергать наказаниям, не причиняя боли. Обращение к психофармакологии и различным физиологическим "выключателям", пусть даже временное, составляет естественную часть этого "нетелесного" наказания.Судьи остаются с максимально чистыми руками, в то время как их роль остается прежней. Меняются лишь декорации, в которых происходит возмездие:
Наказание постепенно перестает быть театром. И все, что остается в нем от зрелища, отныне воспринимается отрицательно; как будто постепенно перестают понимать функции уголовно-исполнительной церемонии, как будто этот ритуал, который "завершал" преступление, заподозрили в недолжном родстве с последним: словно заметили, что он равен, а то и превосходит в варварстве само преступление, приучает зрителей к жестокости, тогда как должен отваживать от нее, показывает им, насколько часты преступления, выдает в палаче преступника, в судьях – убийц, в последний момент меняет роли, превращая казнимого преступника в объект сочувствия или восхищения.Отдельного упоминания заслуживает оценка автором «вспомогательных» ролей в судопроизводстве. Как, например, оценивается вменяемость подсудимого, как определить, заслуживает он наказания или лечения? Кто принимает такое решение: доктор, судебный эксперт, судья, присяжные, обвинитель или адвокаты?
Со своей стороны, специалисты-психиатры вполне могут отрицать свое участие в вынесении и исполнении приговора. Рассмотрим три вопроса, на которые, согласно циркуляру 1958 г., они должны ответить. Представляет ли опасность для общества состояние обвиняемого? Подлежит ли он уголовному наказанию? Поддается ли он излечению или перевоспитанию? Эти вопросы не имеют никакого отношения ни к статье 64, ни к вероятности безумия обвиняемого в момент совершения деяния. Они не служат определению "ответственности". Они имеют отношение разве лишь к управлению наказанием, устанавливают его необходимость, полезность, возможную эффективность; они показывают на некодифицированном языке, что будет более подходящим местом заключения – психиатрическая лечебница или тюрьма, каким должно быть заключение – кратким или длительным, что именно требуется – медицинское лечение или заключение. Какова роль психиатра в уголовных вопросах? Он не специалист по вменяемости, но консультант по наказанию. Его дело – сказать, является ли субъект "опасным", каким образом надо от него защищаться, каким должно быть вмешательство, направленное на его изменение, что более целесообразно – меры подавления или лечения. В самом начале своей истории психиатрическая экспертиза была призвана формулировать "истинные" суждения относительно той роли, какую играла свобода правонарушителя в совершенном им действии; теперь она должна предлагать рецепты для того, что можно было бы назвать "медико-судебным лечением" правонарушителя.Окончательное искупление - это что-то невозможное в современном мире. Если алгоритм христианской морали был прост: понеси наказание - раскайся - живи дальше, то сегодня это невозможно. Преступники в обществе стигматизируются даже после того, как отбыли наказание, не могут стать «полноценными» участниками общественных отношений, должны соблюдать какие-то унизительные ритуалы и жить в определенных рамках (иногда не только они, но и их близкие). По моим личным ощущениям, вытаскивание наживую кишок и сожжение их на глазах у еще живого человека может быть даже менее болезненным в иных случаях.
В целом, книга Фуко - про метафизику, а не про историю преступлений или судопроизводства. После впечаюляюще подробной сцены четвертования читателю, который ждет того же накала страстей, может оказаться скучно читать сентенции автора о том, как воспринимаются, как ощущаются наказания, как трансформируется общественное сознание по отношению к уголовно-правовой системе. Однако скрупулезность, тщательная проработанность темы позволяют проникнуться этой проблемой, которая вообще-то не входит в круг размышлений среднего обывателя.5244