Рецензия на книгу

• 

  Аноним10 сентября 2018 г.

  Автохтоны постмодерна

  Одно дело ты искусствовед и статейки пописываешь, другое – если держишь точку и продавщицу трахаешь в подсобке, а потом надеваешь пиджак и идешь слушать «Детей Розенталя».
  
  Он обедает в масонской ресторации. У нас много тайных масонов, и все ходят в эту ресторацию.

  Город где-то на польско-украинской границе, который в интернете милостиво определяют Львовом. Туда приезжает безымянный герой-искатель с неясными мотивами, совсем как во второй части "Малой Глуши". Трапезничая во всяческих ресторациях, сходясь с коренными местными жителями и слушая городские байки, он ищет следы оперы "Смерть Петрония", около века назад поставленной в этом городе группой "Алмазный витязь" (право же это название неуловимо напоминает другое, более известное?)
  Секреты прошлого просто так не даются. Слова одних противоречат другим, цепочка свидетелей обрывается и зацикливается, следы теряются, находятся, запутываются в нечто сложновообразимое. А меж тем в городе толкуют об оборотнях и прозрачниках, псоглавцах и саламандрах, инопланетянах и сильфах...
  

  
  Театр, в силу своей природы, место волшебное, угрожающее пространственно-временными ловушками и смертельными челюстями эротических капканов; недаром театр так любят привидения, убийцы-маньяки и авторы детективов.

  Жаль только всяческие колоритные фамилии, особенно постановщиков из прошлого, запоминаются неохотно. Сложно вспомнить сразу, кто писал партитуру, а кто — инопланетные картины.
  Сам текст переполнен аллюзиями, оммажами и реминисценциями. Ими в книге говорят и думают. Что-то легко опознаётся (к примеру, трость с собачьей головой, ведущая к набалдашнику с пуделем, который, в свою очередь, отсылает к Гёте), а что-то стоит "пробивать" в интернете. Редчайшие ошибки и то допускаются не случайно (как же я была рада, когда героя наконец-то поправили с "Синей бутылкой" Стивенсона).
  Но всё-таки тоньше всего на, хе-хе, струнах моей души сыграл Христофоров, обещающий превратиться в человека с песьей головой, бегавший во сне — и даже в финале ноги его, спящего, подёргиваются — очень, очень изящно собрано!
  

  
  Это горюют в одиночку, а чтобы веселиться, обязательно нужна компания. Чем больше, тем лучше. Это потому, что веселье – неестественное для человека состояние. Всегда нужен кто-то еще, кто-то, кто как бы подтверждал – да, весело.

  Не могу не заметить про Чюрлениса, поминаемого в романе. Что интересно, он больше прославился как композитор (что, как мне кажется, прекрасно сочетается с тем самым "Алмазным витязем"), и лично мне его художественные работы нравятся не очень, все эти циклы и сонаты. По-моему все эпитеты касательно книжного Баволя можно с лёгкостью адресовать и Чюрленису.
  

  
  Такой трактор может нарисовать только очень одухотворенная женщина.

  На мой взгляд эта шкатулка открывается ключами, выданными в самом начале, — эпиграфами Парацельса и двойной интерпретацией Иоланты. Впрочем, сложно сказать "открывается". Ключи эти на самых первых страницах говорят ровно о том, о чём же и страницы последние. Эта двойственность вшита в текст, и, возможно, корни её кроются в том самом выборе, сделанном в детстве главным героем, когда он поверил, что красные глаза великана это огни телебашни. И неловко балансируя, потешно взмахивая руками, этот самый герой проходит по тонкому цирковому канату между суровым скептицизмом тёртого-бывалого и детским оханьем мечтателя, которому и чтобы вот тут замирало и как бы нежным перышком. И всё-таки он делает свой выбор, оставляя читателя балансировать над той всепоглощающей чернотой, что кроется под цирковым канатом.
  "Автохтоны" это мистическое повествование, как и "Малая Глуша" следующее в чём-то традициям нуара, когда все тайны раскрыты, но ни катарсиса ни облегчения не наступило ни для героев, ни для читателей.
  У меня пока что сложилось впечатление, что в прочитанных мной книгах Галиной есть основная идея ( которую так и норовят отыскать и схватить цепкими пальчиками рационалисты с натёртыми за конторкой локтями пиджачков; идею, которая Заставляет Задуматься™ ), и она лучше всего выражена в следующих строках:
  

  
  Вам же самому хотелось, чтобы было что-нибудь этакое. Всем хочется. Такова человеческая природа. Отыскать среди крови и грязи, среди безнадежности потаенную дверь и ускользнуть через нее и там, за дверью, увидеть свет, и буколический пейзаж с горами и морем, и ангела с оливковой ветвью. И, там за этой дверью, никто не умирает, и не расстается, и чудо щекочет тебя нежным перышком.

  Так было в "Автохтонах", так было в обеих частях "Малой Глуши". Будет ли так в остальном, пока что неизведанном мною творчестве?

  И всё же с этой книгой я почувствовала себя рассматривающей тот самый надколотый хрустальный шар, где в мутноватой глубине иного мира с ведомыми только им целями перемещаются чудесные крылатые существа.

  8

  340