Степной рубеж Европы: 1500-1800 гг.

Работа признанного историка Уильяма Мак-Нила анализирует процесс, в результате которого в Новое время малозаселенные равнины Юго-Восточной Европы оказались включены в состав трех великих империй: Османской, Австрийской и Российской. Определившие облик Старого Света XIX-XX веков тектонические изменения рассматриваются в связанных - политическом, институциональном, военном, экономическом и социальном - измерениях.

Рейтинг LiveLib

5,0

2 оценки

5
100%
4
0%
3
0%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 2Хотят прочитать 14

Рецензии

ELiashkovich7 ноября 2025 г.
Очень любопытная книжка от одного из самых известных историков ХХ века. Конечно, в первую очередь Макнилл известен монструозным "Восхождением Запада", но и в "Степном рубеже" пищи для ума он отсыпает достаточно.
В центре внимания автора оказывается Западная часть Евразийской степи — условно говоря, венгерская Пуста и украинское Дикое Поле. Особенностью этого региона в 1500 году являлось то, что в силу географического положения он начал серьезно отставать от остальной Европы — не в смысле "показатели немного хуже", а в смысле "где-то уже города и книгопечатание, а мы тут никак с кочевниками не справимся". Городов в Степи было исчезающе мало, вся экономика строилась на не очень эффективном сельском хозяйстве, а социальное напряжение из-за постоянной нехватки ресурсов всегда было сильнее, чем в Западной Европе. Время от времени это ожидаемо приводило к разным кровавым эксцессам.
В период с 1500 по 1800 гг. регион переживает кардинальные изменения. Точкой отсчета в повествовании Макнилла становится 1453 год и взятие турками Константинополя. После этого султаны, которым нужно как-то прокормить новую столицу, закономерно обращают внимание на европейские земли, вследствие чего оккупируют кусок Венгрии — благо, венгры совершили политическое самоубийство, отказавшись от прогрессивных реформ Матьяша Корвина сразу после его смерти (1490). Кроме того, Стамбулу очень нужны рабы, на что быстро реагируют крымские татары — они начинают устраивать бесконечные набеги на земли Руси, ВКЛ и Польши, временами наглея и доходя аж до Вильно и Москвы. Кстати, интересно лирическое отступление Макнилла насчет того, что не надо путать османское рабство с привычными нам ужасами американских плантаций и что в целом для жителя украинской или венгерской степи оказаться рабом в Стамбуле было намного предпочтительнее, чем прожить всю жизнь в родной деревне. Спорно, но для кого-то это точно так, возьмем ту же Роксолану.
На любое действие всегда есть противодействие, поэтому в XVI веке начинает развиваться казачество, а на Балканах активно строятся крепости. Крымские татары немного успокаиваются, да и их патроны из Стамбула тоже — против крепостей они не очень хороши, что окончательно подтвердит разгром под Веной 1683 года. При этом вся экономическая система Османской империи была заточена на завоевания и трофеи, адекватной налоговой системы в силу особенностей ислама в стране никогда не было, поэтому с середины XVII века как раз начинается упадок, который будет продолжаться вплоть до Первой мировой и окончательного крушения Порты.
Казачество чувствует себя прекрасно и на какое-то время становится хозяином положения и реальным претендентом на то, чтобы обустроить собственное государство. Но тут происходит массовое внедрение огнестрельного оружия и выясняется, что нормально обученная пехотная армия теперь спокойно выносит самую что ни на есть аристократичную кавалерию, причем не сильно напрягаясь. Правда, эта пехотная армия должна быть достаточно большой и прокормить ее можно только двумя способами — либо постоянным грабежом (но на дистанции это не работает, о чем могут рассказать Валленштейн и турки), либо с помощью развитой налоговой системы ("бюрократическая монархия"). У казачьей вольницы ни о какой налоговой системе речи не идет, вследствие чего к началу XVIII века казаки в целом сметаются с карты, а в борьбе за Степь остаются три больших игрока — Польша, Австрия и Россия.
Польша самоустраняется из борьбы, так как там "бюрократической монархии" тоже в итоге не складывается — местная аристократия слишком ценит свои права, ни о каких серьезных реформах речи не идет, государство из-за идиотского "либерум вето" парализовано и в конце концов цинично делится между соседями. В этом плане Польша безумно похожа на Венгрию, которую по схожим причинам в это же время понемногу оккупирует Австрия. Но пока Австрия занята Венгрией и вечным противостоянием с Бурбонами, Дикое Поле входит в состав России, которая от Петра до Екатерины демонстрирует какую-то неправдоподобную эффективность — Макнилл на эмоциях даже называет русский прорыв XVIII века одним из самых впечатляющих за всю историю человечества. Описанием этого прорыва книга и заканчивается: к 1800 году Степь становится более-менее адекватной частью европейской цивилизации, а все кочевники оказываются в границах мощных централизованных империй и постепенно отказываются от своего образа жизни (как крымские татары в России).
Очень понравилось желание автора искать связи между не самыми очевидными событиями и делать где-то спорные, но очень интересные предположения (например, понравилась мысль о том, что 1666 год и вызванная им популярность милленаристских настроений сильно помогла русским царям в жестком закрепощении крестьянства - равно как и существование Сечи, ведь туда понемногу сбегали элементы, которые в других условиях могли бы устраивать бунты внутри страны). Размах книги тоже понравился — подобного рода сюжеты всегда привлекали меня больше, чем очередной "боевой путь партизанского отряда "Красный Октябрь" с 6 по 8 мая 1943 года". Также понравилось, что автор пишет внятным и понятным языком, избегая псевдонаучного канцелярита. Однозначно буду читать другие книги Макнилла, в первую очередь "Восхождение Запада".
Кстати, обратил внимание на то, что Макнилл еще в шестидесятые высказывал идею, схожую с идеей Тамима Ансари о том, что слишком успешное развитие империи в начале ее истории часто вылезает боком потом. В частности, османы по вполне понятным причинам так почитали времена Мехмета Фатиха и Сулеймана Кануни, что брезгливо отмахивались от любых предложений реформ, когда те объективно назрели — дескать, деды знали, что делали, не нам за ними исправлять. У Ансари на идее такого "вынужденного консерватизма" объясняется, почему где-то с 1500 года великолепный Восток стал так стремительно отставать от Европы, у которой никаких блестящих образцов в осязаемом прошлом просто не было, что позволяло спокойно эскпериментировать и пробовать новое.
Что касается минусов, то очевидно, что книга, которая охватывает триста лет истории на таком географическом пространстве, не может быть избавлена от досадных фактических ошибок. Тут они тоже есть: например, у Макнилла Стефан Баторий по итогам Ливонской войны "занял русский город Полоцк" — но Полоцк в контексте книги "русским" не был вообще никогда, после утраты независимости в 1392 году он находился в составе ВКЛ вплоть до захвата Иваном Грозным в начале этой самой Ливонской войны, Баторий просто восстановил границы. Понятно, что таких моментов явно больше, но я не такой эксперт в Балканах и Украине, чтобы отловить все. Еще сам Макнилл часто обращает внимание на то, что та или иная гипотеза не проверена, что многие темы еще ждут исследователей, так что принимать на веру все и на сто процентов тут точно не стоит.
Думать, читать и искать новую информацию после этой книги хочется как никогда. Думаю, что за одно это уже можно смело ставить 5/5.
Читать далее
22
160