Ваша оценкаВ 1847 г., после публикации первых из его рассказов "Записки охотника", И.С. Тургенев (1818-1883) уезжает за границу, где он продолжает работать над этой книгой. "Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... крепостное право". В 1852 г. напечатан полный текст сборника "Записки охотника", куда входили рассказы, повести и очерки. Интеллигенция взрывается восторгами по поводу писателя. Говорили, что это произведение оказало большое влияние на наследника престола, бу...
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,9
3,7K оценок
- 533%
- 437%
- 324%
- 24%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 5236Хотят прочитать 1581
Рецензии
Аноним24 октября 2020 г.Истоки жестокости
Читать далееКогда я читала Тургенева в школьные годы он мне очень сильно нравился и данной книге я тогда поставила высший балл. Но каждый раз, когда читаю Тургенева после своего двадцатипятилетия по какой-то причине он мне нравится всё меньше и меньше. Читая эту книгу сейчас, я сравнивала литературный язык Тургенева с, к примеру, Л.Н. Толстым, М. Горьким, А.П. Чеховым, М.Е. Салтыковым-Щедриным и понимала, что Тургенев очень сильно проигрывает им. У Тургенева очень рубленые фразы, неинтересные конструкции предложений, даже когда идёт описательная часть природы, она не захватывает так, как она захватывает у Л.Н. Толстого, а диалоги, несмотря на всю свою драматургию, не цепляют так живо, как цепляют у М.Е. Салтыкова-Щедрина.
"Записки охотника" - это во многом реальные события, при этом книга не является публицистикой, это именно художественная изложение этих реальных событий. Но особой художественности в книге не наблюдается. Очень не хватает авторского взгляда, какой-то авторской проработки проблемы. Истории такие же рубленые как и язык, они не доведены до своего логического конца, может быть мне не хватает морализаторства, я по какой-то причине очень его люблю и всегда жду в классической литературе.
В каком-то смысле мне было очень тяжело читать эту книгу, по той причине, что я очень живо представляла себе все это, проживала эти реальные жизни и ужасалась ими. Мир, где баба бьет бабу, и по другому, иначе как-то назвать их обеих не получается. Где мужик, человек никому не нужный, вечно пьяный, вечно голодный, вечно замерзший, валяется на в канаве, но продолжает жить, как-то находить себе пропитание и волю к этой странной жизни. Помещичьи поборы, которые не из-за доходности делаются, а из принципа, чтобы додавить, показать свою власть. Вся это слепота по отношению к другому человеку. Была и история доброты, где девушка с явной клинической депрессией, по причине физиологических изменений в организме вообще не встает с постели, но местные отправляют к ней маленькую девочку с едой, за счет чего она и выживает, но по сути целыми днями только и делает что спит. И это единственная такая история о проявлении доброты. В основном истории о жестокости, о каких-то непонятных ценностях, которые навязываются менталитетом и укладом в обществе. Порицание, ради которого, как мне кажется и написана книга, не заметно, его по сути вообще в книге нет. Это просто зарисовки, и уверена, многие прочитавшие в свое время эту книгу, в первые годы после ее выхода, видели скорее оправдания своим поступкам, что якобы, я не один такой, а вот есть и другие, значит я все правильное делаю. И как-то давило на меня это всё в процессе чтения.
1041,5K
Аноним20 июля 2025 г.Побольше бы охотничьих баек
Читать далееИгра ДП снова сделала мне подарок, ведь у меня долгое время пылится на виртуальной полке целая стопка охотничьих книг, до которых всё никак не доходили руки. И я сделал выбор в пользу этой книги, о чём ни разу не пожалел. Правда, и получил я не совсем то, на что рассчитывал.
Я ждал череду рассказов о приключениях охотника на его вылазках в лес. Что ж, именно это я и получил. Приключений было хоть отбавляй. И здесь не было (ну или почти не было) жестоких описаний того, как он безжалостно истребляет дичь. Здесь было о том, что человек человеку - волк.
Тяжелые времена - трудные нравы. Крепостное право ещё не отменено, но уже чувствуется холодный бриз будущего. Аристократы поражают своим скудоумием и ограниченность, проявляя буквально повсеместно удивительную неспособность управлять собственными имениями. И, естественно, этим в свою очередь пользовались ухватистые малые, которые умудрялись неплохо устроиться не столько благодаря глупым помещикам, сколько за счёт своих собратьев-крестьян. А ведь все они просто люди, которым свойственны одинаковые слабости. Однако, тут решающую роль играло происхождение человека, ведь барину можно было быть глупым или ленивым, а для крепостного это означало верную погибель.
Любовь и забота о хлебе насущном, жестокосердие и пренебрежение человеческими чувствами, судьба простого крестьянина или дворового человека, успехи и неудачи помещичьего быта - это и ещё многое другое будет описано на каждой странице этих записок. В своих странствиях по охотничьим угодьям встретится автору множество людей, чьи истории будут грустными и весёлыми, страшными и милыми, фантастичными и правдивыми. Во всей своей неприглядности показана правда о крепостном праве и нелёгкая жизнь в то время. Но больше всего меня задело то, как некоторые барыни оказывали противодействие чувству любви. Скорее всего из чувства мести и обиды, видимо им такое было не дозволено в своё время, вот они и мешали другим радоваться жизни и просто любить. Им легче было продать строптивую девушку, дерзнувшую влюбиться, нежели позволить ей быть счастливой.
А автор в виде охотника бродил по лесам и лугам, видел всю красоту природы и несовершенство человека. Как красивы именно те моменты, когда он с явным знанием и охоткой описывает мгновения своего нахождения на лоне природы. Нередко я и сам замечал, что забредая в какую-то глушь можно наткнуться на неимоверно красивую картину буйства жизни. Весной можно увидеть пробуждение и расцвет природы, ранней осенью можно ещё ухватить всё зелёное изобилие лета, а потом наступает чудная осень с её буйством красок. Бывает идёшь себе поздней осенью по лесной тропке и, вдруг, словно попадаешь в сказку: лёгкий, звенящий и морозный воздух будто пронизан лучиками света, сквозь которые плывут кристаллики инея или сам заиндевевший воздух. Не знаю как ещё описать такое, но одно это уже стоит того, чтобы быть охотником. Кто-то может сказать, что можно и просто так ходить в лес на прогулку, что оружие совсем не обязательный атрибут, но, знаете ли, береженого берегёт.
В общем, именно этого у автора в Записках мне и не хватило. Были просто замечательные строчки, в которых описывалась сама охота или природа, но автор сделал упор всё таки на социальной составляющей в своих историях. Не сказать, чтобы это было не интересно, но хотелось побольше бы охотничьих баек, а то стало отчего-то совсем тоскливо и грустно...90316
Аноним28 июня 2023 г.Галерея портретов
Читать далееСпонтанно пришло решение заявить эту книгу. Я - любитель всяких мифологических страшилок и существ - и вспомнила, что такой (немного страшный) рассказ мы читали в школе. Только я думала - что это "Записки охотника" и есть. Но оказалось, что сам рассказ называется "Бежин луг", и он входит в сборник из многих - многих - рассказов.
Ничего страшного. С самого первого рассказа "Хорь и Калиныч" - я просто влюбилась в стиль. Он такой - поэтичный, мягкий, вкрадчивый. Да - это сборник рассказов, даже - таких зарисовок. Герой охотник - просто ездит по разным местностям... Мне кажется - даже не в поисках дичи, а в поисках -интересных историй и ярких характеров. И в основном это - описание персонажей, людей, бар и крепостных.
Мне даже показалось, что автор с большим теплом рассказывал истории крепостных. Разные это истории - кто-то спился, кто-то высох от тяжелой жизни... Но в основном - воспевал он мастеров своего дела и уникумов - вроде Калиныча. Про господ... Осталась в памяти история о помещике - который изо всех сил пытался поразить заезжего гостя своим французским - а по-русски писал хуже третьеклассника, в стиле "Пряздрявляю". Или история помещика - буквально одержимого своим конем. Ну а история Недопюскина и его товарища... Я выписала цитату - я бы почитала об этом еще! (Хотя я подозреваю, что выйдет история либо в стиле Николай Гоголь - Женитьба , либо Александр Островский - Женитьба Бальзаминова (сборник) )).
Мне - безумно понравился стиль. Я очень люблю этот классический русский стиль
Возлюбленный читатель, дай мне руку - пойдем прогуляемсяСам автор рассказывает свои истории. Напомнило - всю мою любимую классику 19го века: и Салтыкова-Щедрина, и Лермонтова, и "Барышню-крестьянку"... Но самое лучшее в книге - это пейзажи. Ну такие пейзажи пишет автор! Представьте картину вроде Только не маслом или акварелью - а словами...
Получилось у меня чтение - для отдохновения души. Медленное, вкрадчивое, журчащее. Можно принимать дозировано - есть рассказы поинтереснее, особенно - про крепостных. И книга хороша - летом, очень точно и ярко в ней описывается августовская жара. Послушать рассказы умного и деликатного человека - всегда приятно)85776
Цитаты
Аноним21 февраля 2009 г.Читать далее"Сойдется, например, десять англичан, они тотчас заговорят о подводном телеграфе, о налоге на бумагу, о способе выделывать, крысьи шкуры, то есть о чем-нибудь положительном, определенном; сойдется десять немцев, ну,тут,разумеется, Шлезвиг-Гольштейн и единство Германии явятся на сцену; десять французов сойдется, беседа неизбежно коснется "клубнички", как они там ни виляй; а сойдется десять русских, мгновенно возникает вопрос <...> вопрос о значении, о будущности России, да в таких общих чертах, от яиц Леды,бездоказательно, безвыходно. Жуют, жуют они этот несчастный вопрос, словно дети кусок гуммиластика: ни
соку, ни толку. Ну, и конечно, тут же, кстати, достанется и гнилому Западу. Экая притча, подумаешь! Бьет он нас на всех пунктах, этот Запад,- а гнил! И хоть бы мы действительно его презирали, <...> а то ведь это все фраза и ложь. Ругать-то мы его ругаем, а только его мнением и дорожим, то есть, в сущности, мнением парижских лоботрясов".447,4K- Аноним31 января 2024 г.Читать далее
Хорь молчал, хмурил густые брови и лишь изредка замечал, что, «дескать, это у нас не шло бы, а вот это хорошо — это порядок». Всех его расспросов я передать вам не могу, да и незачем; но из наших разговоров я вынес одно убежденье, которого, вероятно, никак не ожидают читатели, — убежденье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо — то ему и нравится, что разумно — того ему и подавай, а откуда оно идет, — ему всё равно. Его здравый смысл охотно подтрунит над сухопарым немецким рассудком; но немцы, по словам Хоря, любопытный народец, и поучиться у них он готов. Благодаря исключительности своего положенья, своей фактической независимости, Хорь говорил со мной о многом, чего из другого рычагом не выворотишь, как выражаются мужики, жерновом не вымелешь. Он действительно понимал свое положенье. Толкуя с Хорем, я в первый раз услышал простую, умную речь русского мужика. Его познанья были довольно, по-своему, обширны, но читать он не умел; Калиныч — умел. «Этому шалопаю грамота далась, — заметил Хорь, — у него и пчелы отродясь не мерли». — «А детей ты своих выучил грамоте?» Хорь помолчал. «Федя знает». — «А другие?» — «Другие не знают». — «А что́?» Старик не отвечал и переменил разговор. Впрочем, как он умен ни был, водились и за ним многие предрассудки и предубеждения. Баб он, например, презирал от глубины души, а в веселый час тешился и издевался над ними. Жена его, старая и сварливая, целый день не сходила с печи и беспрестанно ворчала и бранилась; сыновья не обращали на нее внимания, но невесток она содержала в страхе божием. Недаром в русской песенке свекровь поет: «Какой ты мне сын, какой семьянин! Не бьешь ты жены, не бьешь молодой...» Я раз было вздумал заступиться за невесток, попытался возбудить сострадание Хоря; но он спокойно возразил мне, что «охота-де вам такими... пустяками заниматься, — пускай бабы ссорятся... Их что разнимать — то хуже, да и рук марать не стоит». Иногда злая старуха слезала с печи, вызывала из сеней дворовую собаку, приговаривая: «Сюды, сюды, собачка!» — и била ее по худой спине кочергой или становилась под навес и «лаялась», как выражался Хорь, со всеми проходящими. Мужа своего она, однако же, боялась и, по его приказанию, убиралась к себе на печь. Но особенно любопытно было послушать спор Калиныча с Хорем, когда дело доходило до г-на Полутыкина. «Уж ты, Хорь, у меня его не трогай», — говорил Калиныч. «А что ж он тебе сапогов не сошьет?» — возражал тот. «Эка, сапоги!.. на что мне сапоги? Я мужик...» — «Да вот и я мужик, а вишь...» При этом слове Хорь поднимал свою ногу и показывал Калинычу сапог, скроенный, вероятно, из мамонтовой кожи. «Эх, да ты разве наш брат!» — отвечал Калиныч. «Ну, хоть бы на лапти дал: ведь ты с ним на охоту ходишь; чай, что день, то лапти». — «Он мне дает на лапти». — «Да, в прошлом году гривенник пожаловал». Калиныч с досадой отворачивался, а Хорь заливался смехом, причем его маленькие глазки исчезали совершенно.
27111
Подборки с этой книгой
Азбука-классика (pocket-book)
- 2 451 книга
Советуем с какой книги начать чтение
- 246 книг
Школьная программа по литературе
- 147 книг
Западный канон Гарольда Блума
- 588 книг
Литературные памятники
- 765 книг
Другие издания
