Шолохов. Незаконный

Михаил Шолохов — один из крупнейших писателей ХХ века, автор эпических произведений, посвященных революционным событиям в России и прежде всего на его родном Верхнем Дону. По праву считаясь советским патриотом и убежденным коммунистом, он в то же время постоянно подвергался постоянной критике, защищал жертв репрессий и сам едва избежал расправы ретивых чекистов. Любимый миллионами читателей, он был чужим для завистливого литературного бомонда, в среде которого родилась до сих пор не изжитая верс...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,7

144 оценки

5
80%
4
15%
3
3%
2
2%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 153Хотят прочитать 365

Рецензии

Аноним27 января 2023 г.
Судьба человеческая
Михаил Александрович Шолохов — один из любимых моих русских советских писателей, ещё со школьной скамьи, равно интересный своим высочайшим художественным мастерством и поучительной биографией, вместившей все бури и потрясения XX века. Впрочем, в случае с Шолоховым, как и другими великими мастерами, одно от другого отделить невозможно. Это подтверждает долгожданная тысячестраничная книга Захара Прилепина, ставшая одним из главных литературных событий этого зимнего сезона.
В книге можно выделить несколько основных тематических линий. Первая из них связана с вопросом о прототипах. В произведениях Шолохова сложно найти хотя бы одного вымышленного персонажа или событие, не имеющее реальной исторической основы. Огромное количество шолоховских родственников, соседей и знакомых выведены в его прозе под собственными именами, со свойственными им личностными и речевыми характеристиками. С детства отличаясь феноменальной памятью, Миша зачарованно наблюдал за происходящим, жадно впитывая мельчайшие штрихи и детали, и всё это, зафиксированное и преображённое в его сознании, нашло место на страницах его рукописей. Более того, у выдуманных им топонимов тоже были свои прототипы: Кружилин, Каргин, Плешаков, Рубежный и Вёшки, исхоженные Михаилом вдоль и поперёк, со всеми их узнаваемыми географическими и архитектурными приметами превратились в хутор Татарский в «Тихом Доне».
Поразительно, что остовом образа Аксиньи стала судьба матери писателя — Анастасии Даниловны. Она так же жила с нелюбимым мужем-атаманцем, который её бил (его тоже звали Степаном!), а затем вернулась в поместье, с хозяином которого у неё когда-то был непродолжительный роман (прямо как у Аксиньи с Листницким). Там на статную Анастасию обратил внимание незадачливый купец Александр Шолохов, который забрал её к себе. За это от него открестилась вся родня: ещё бы, живёт с чужой женой, да ещё бывшей любовницей барина! Вот и гадай, от кого из них она родила Мишку — незаконного сына невенчанных родителей? Потомка двух богатейших купеческих родов Моховых и Шолоховых, давших свою «общую» фамилию Мелеховым (Шолохов + Мохов = Молохов, впоследствии превратившееся в «Мелехов»). Незаконным разного толка завистники объявят Шолохова ещё не раз, пытаясь отобрать у него его детище — «Тихий Дон», вместивший всю шолоховскую родовую память.
Здесь мы подходим ко второму аспекту — вопросу о плагиате. Понимая, что у адекватного читателя, знакомого с биографией Михаила Александровича и её зеркальным отображением в его прозе, подобный вопрос в принципе возникнуть не может, ещё раз, вслед за Прилепиным, подчеркнём: полную несостоятельность подобных измышлений доказала авторитетная комиссия во главе с сестрой Ленина Марией Ульяновой, изучившая черновики писателя. Поражает логика этих злопыхателей: если умудрённые опытом, маститые литераторы не могут сочинить такого, то почему какой-то зелёный юнец вот так сразу смог? На многочисленных примерах Прилепин доказывает, что шолоховская писательская судьба, когда за ранним взлётом следовала послевоенная стагнация, а затем и вовсе полное молчание, показательна для многих литераторов его поколения, — как советских, так и зарубежных. Да и по темпам и объёму написанного он ничем среди них не выделяется.
Но почему-то только Шолохову, намеренно вырываемому из общего контекста, всё это до сих пор пытаются вменить в вину некоторые «изыскатели». Не желают понять, каким физически и морально надломленным человеком вернулся он к мирной жизни, — ходивший под смертью и выдержавший нечеловеческое напряжение в 30-х, переживший страшную своими последствиями авиакатастрофу в годы Великой Отечественной, потерявший любимую, воспетую им в образе Аксиньи мать, когда фашисты разбомбили их дом в Вёшенской... Как очень точно подмечает автор, постичь гениальность сложно, а объяснить, наверное, и вовсе невозможно. Да и опыта стремительно повзрослевший в самом эпицентре Гражданской войны «нахалёнок» Мишка понабрался столько, что иному за всю жизнь столько не пережить и не осмыслить.
В связи с этим необходимо остановиться на третьей теме — чекистской. Когда друзей Шолохова — Петра Лугового, Петра Красюкова и Тихона Логачёва (прототипов Давыдова, Нагульнова и Размётнова из «Поднятой целины») арестовали в 1937-м по агентурному делу под безобидным названием «Друзья», бесстрашный донец был единственным, кто «бомбил» Сталина письмами с просьбой вмешаться и разобраться. Сам ходил под смертью, но добился освобождения своих товарищей, готовый разделить их участь. А что он сделал для Андрея Платонова? Содействовал освобождению его сына, пробивал в печать его книги, доставал для него лекарства... Вот каким другом он был! Но это был далеко не последний «подкоп» чекистов под Шолохова: когда всесильный Ежов узнал о мимолётной интрижке писателя с его женой Евгенией Хаютиной, дело приняло по-настоящему смертельный оборот. И снова этот непотопляемый «татарчук» переиграл некогда «железного», а к тому времени уже во всех смыслах опустившегося наркома. Невероятная выдержка и хладнокровие!
Длительные и сложные взаимоотношения Шолохова со Сталиным — четвёртая тематическая линия книги, в которой вождь трудового народа предстаёт перед читателями совсем с иной стороны. Удивительно, но Сталин откликался на каждое письмо, каждую просьбу писателя о личной встрече. И он действительно каждый раз помогал: лично вникал в сложившуюся ситуацию, разбирался в происходящем и наказывал виновных, как бы высоко они ни сидели. Здесь, конечно, играл свою роль и тот факт, что Иосиф Виссарионович высоко ценил шолоховское слово, считая работу над каждой его книгой ответственным государственным заданием. Был ли другой такой человек среди лидеров мировых держав?
Наконец, пятый, один из центральных аспектов книги — Шолохов как заступник казачества и всего русского народа, негласный лидер «русской партии», охранитель национальной культуры и советской государственности от либеральной интеллигенции и прочих диссидентствующих «прогрессистов». С самого начала «слякотной оттепели» он поразительно чётко понимал, что

этому поколению уже не будут свойственны прежние, можно сказать — фронтовые представления об иерархиях и чести. <...> Сентиментальный, манерный пафос, возведённый в основной приём — и необычайная безответственность жеста: вот черты наиболее видных из тех, кто приходил на смену. Избалованные стадионной любовью „шестидесятники“, не пережившие и десятую, а то и сотую долю прожитого Шолоховым и его поколением, выберут мерой весов себя. Позволят себе выставлять оценки тем, на кого должны были смотреть снизу вверх, намертво запечатав рты, полные трескучих речей.
С самого начала он поставил точный диагноз Солженицыну и иже с ним, — тому самому Солженицыну, что пытался впоследствии реанимировать давно забытые слухи о шолоховском плагиате в своей глупой брошюрке «Стремя „Тихого Дона“»:

Он — душевнобольной человек, страдающий манией величия. <...> Отсидев некогда, не выдержал тяжёлого испытания и свихнулся. Я не психиатр и не моё дело определять степень поражённости психики Солженицына. Но если это так, — человеку нельзя доверять перо: злобный сумасшедший, потерявший контроль над разумом, помешавшийся на трагических событиях 37-го года и последующих лет, принесёт огромную опасность всем читателям и молодым особенно.
К сожалению, патриарх советской литературы тогда не был услышан ни руководством Союза писателей, ни партийными вождями...
Незаконный сын русского купца и украинки с крепкими татарскими корнями (что нашло отражение в прозвище писателя — «татарчук»), он стал главным защитником и певцом казачества, выведя его на арену мировой культуры. Небольшой пятачок на Верхнем Дону, где развиваются события всех его книг, стал знакомым и родным для миллионов читателей по всему миру. В 1935 году Шолохов «пробил» организацию первого казачьего хора, а затем и театра, что стало началом масштабной государственной кампании по реабилитации казачества накануне Великой Отечественной. Будучи одним из первых лауреатов Сталинской премии в сто тысяч рублей, на второй день войны он перевёл их в фонд обороны, накинув сверху пятьдесят тысяч собственных накоплений. И его примеру последовали многие деятели искусства.
Если брать шире, Шолохов спас на своём родном Дону

не десятки, не сотни, а тысячи земляков от ссылок, арестов, голодной гибели. По шолоховской инициативе приняли поправки в законы об освобождении крестьян-колхозников свыше шестидесяти от налогов и поставок. Старики смогли отдохнуть наконец. Это не считая водокачки, электростанции, школы, театра, тысяч рублей розданных, подаренных, потраченных...
К совсем ещё молодому Шолохову шли за советом, помощью, защитой, справедливостью... По свидетельствам подолгу гостивших у него товарищей, поток просителей не прерывался, и для каждого он делал всё, что мог. И так почти до самых последних дней.

Он был необычайно щедр. Он был отзывчив. <...> Он медленно обращался в маревный донской воздух над степью, в серебро донской воды. И стал ими...
Читать далее
82
3,5K
Аноним9 февраля 2024 г.
"Шолохов видел мир - сложно..."
Сильная книга, увлекающая будто бурный поток, стоит только взяться - и понеслось, закрутилось, не успела оглянуться, а треть уже прочитана. Остальные две трети сама себя притормаживала, хотела вчитаться, не торопясь, прочувствовать... Невероятный пласт освоенных источников и материалов, причем освоенных не рассудком даже, а сердцем и душой, с искренним уважением и восхищением к объекту исследования. Можно не соглашаться с автором идейно, но не признавать качества этой биографии невозможно.
Впрочем, определенные недостатки, все-таки, имеются. Иногда автор ради пущего эффекта выдает весьма любопытные фразочки, над которыми разве что улыбнуться. Например

бесчеловечные эксперименты над важнейшим правом общества - правом собственности...
Или

(На 1ом съезде Союза писателей СССР) были представлены писатели и поэты 52 национальностей страны, в том числе 201 представитель титульной нации...
Что еще? Шолохов Прилепина легендарен, как Ленин из рассказов Бонч-Бруевича. Он не только не предает, не ошибается и не гадит, что в принципе возможно, но даже не оступается и не сомневается. Он бронзовеет, он избранный. Но, как ни странно, пока читаешь книгу, это нисколько не раздражает, наоборот - веришь в величие этого человека.

Так, верно, определялись когда-то на казачьем кругу атаманы..., которым вверяли судьбы: веди, за тобой пойдем, ты вправе казнить и миловать, ты Богом определен и нам дарован...
Не буду искать опровержений, хотя в тексте достаточно интересных фактов, разве что порадуюсь за автора, не каждому дано ознакомиться с тайнами жизни кумира и не разочароваться. Книга тоже не разочаровывает. Честно, рекомендую всем, интересующимся и литературой, и советским строем, и самим Михаилом Александровичем. Читать после этого какую-то другую биографию писателя будет пресно.
Читать далее
51
667
Аноним14 декабря 2025 г.
А на окне наличники, гуляй да пой, станичники (А. Розенбаум «Есаул»)
Книга у Прилепина получилась монументальная. Причём не только в смысле «большая», но ещё во втором значении — как монумент (памятник) её главному герою, писателю Михаилу Шолохову. А ещё я бы этот роман… нет, просто труд назвал бы основательным и фундаментальным. Просто потому, что Захар Прилепин исследовал жизнь своего героя весьма основательно и фундаментально, начиная с происхождения Михаила Шолохова (не умалчивая никаких слухов и альтернативных версий) и затем буквально пошагово следуя по его жизненному пути со всеми и всякими ответвлениями.
Дальше...
А при переходе к уже творческой биографии Шолохова Прилепин последовательно и скрупулезно идёт буквально по каждому шолоховскому персонажу, находя его прототипа в реальной жизни, называя вполне конкретные фамилия и место действия того или иного рассказа (ведь сначала были «Донские рассказы») с рассмотрением таких мельчайших фактических подробностей, как особенности местности в рассказе и имеющиеся на самом деле. Чего не могло бы быть, если бы Шолохов не был автором ни этих рассказов, ни последовавшими за ними «Тихим Доном» и «Поднятой целиной».
И вот это исследование и расследование помимо чисто доказательного значения, в нашей книге ещё и сопровождается просто повествованием о жизни именитого и популярного автора, со всеми его героическими и творческими нюансами и поведенческими закидонами, с любовями и увлечениями, с эпизодами фронтовой жизни и послевоенного существования. Доводя, в конце концов, нас к самому финалу.
Конечно, книга эта весьма объёмиста и может этим слегка отпугивать читателя. Однако если просто взять её в руки и начать читать, увлечённо погружаясь не только в процесс исследования биографии, но и просто как жизнеописание интересного и неординарного человека, то сам процесс чтения при этом будет и лёгким и удовольственным. Тем более, что литературного мастерства Захару Прилепину занимать не приходится и вниманием читателя он владеет умело. И к тому же, Прилепин, на мой взгляд, весьма убедителен в этой книге. Хотя лично у меня никогда никаких сомнений в авторстве Шолохова применительно к «Тихому Дону» и не было.
Читать далее
41
149

Все рецензии

Цитаты

Аноним11 октября 2023 г.
Для того чтоб тебя ненавидели, достаточно быть любимым читателями.
8
260
Аноним23 ноября 2023 г.
В шолоховской прозе узнаёшь даже то, чего никогда не видел. Встречаешь близких, о которых не знал. Получаешь издалека весточки, которых и не чаял получить. Прощаешь тех, кого прощать не хотел.
5
300
Аноним23 ноября 2023 г.
Свидетель жесточайшей схватки внутри русского народа, пропустивший всё это через свою душу, он словно бы стал самим остовом государства, которое тянул на себе, как последний пророк.
Будто знал - уйдет он, и всё рухнет.
3
264