Архив Шульца

Владимир Паперный — культуролог, историк архитектуры, дизайнер, писатель. Его книга о сталинской архитектуре “Культура Два” стала интеллектуальным бестселлером. Лос-Анджелес. Эмигрант Александр Шульц, Шуша, неожиданно получает посылку. В коробке — листы и катушки с записями. Исследуя, казалось бы, уже навсегда утерянный архив, архитектор Шульц достраивает историю своей семьи. Эта история становится настоящим “русским романом”, где юмора не меньше, чем драмы, а любовь снова побеждает смерть.

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,8

138 оценок

5
28%
4
41%
3
22%
2
8%
1
2%

Ваша оценка

Прочитали 173Хотят прочитать 361

Рецензии

Аноним25 февраля 2021 г.
Те же и Шуша
Вот так, столетия подряд,
все влюблены мы невпопад,
и странствуют, не совпадая,
два сердца, сирых две ладьи,
ямб ненасытный услаждая
великой горечью любви.
"Дачный роман" Бэлла Ахмадулина
Эти строки из поэмы, в которой Бэлла Ахатовна рассказала о своем знакомстве с братом и сестрой Паперными, детьми известного литературоведа (в книге отец героя переводчик, хотя интернеты ничего не говорят о переводческой деятельности Зиновия Паперного - спишем на допустимую в художественно-биографической прозе вольность).
Так или иначе, брат и сестра Паперные были частью советской интеллектуальной элиты, унаследовав родительские таланты, превзойдя их многообразием и в очередной раз опровергнув максиму об отдыхающей природе. Именно элиты, не номенклатуры и не золотой молодежи, это не идентичные множества, хотя отчасти пересекающимися были.
На самом деле, из этого круга вышло множество ярких интересных персонажей, я благодарна своей читательской планиде за знакомство с "Агафонкиным и временем" Олега Радзинского,, который, как и автор "Архива Шульца" эмигрировал, не писатель по основной профессии, добился значительного успеха в том, чем занимается профессионально.
Что определенным образом и достаточно лестно характеризует этих мальчиков. Да, унаследовали родительские таланты. Да, с детства имели возможность развивать их. Нет, не побоялись в свое время свернуть с проторенной тропы, оставить уютную, достаточно обеспеченную обыденность, прыгнуть в пустоту с пустыми руками, чтобы найти себя и в этой новой жизни.
Ужасно жалею, что не смогла посмотреть вчерашнюю встречу с Владимиром Паперным, которую проводила Редакция Елены Шубиной, потому что часом раньше случилась авария на подстанции. обеспечивающей наш поселок электричеством, и в это время ехала ночевать к дочери, не хотелось замерзнуть февральской ночью до смерти.
Кстати, о смерти:

Умер во время операции аппендицита. Общий наркоз на него не подействовал, из вежливости он притворился спящим. Когда ему резали живот, он терпел, но, когда приоткрыл глаза и увидел в зеркале наверху свои развороченные внутренности, вскочил и бросился бежать, волоча за собой кишки и оставляя на полу кровавый след
Она такая, эта книга: семейные хроники переплетаются в ней с байками, в которые трудно поверить: отчасти анекдотами, частью подростковыми ужастиками (поверить сложно, но отчего-то безоговорочно веришь).
Родственники и знакомые семьи лишь отчасти предстают здесь обычными людьми, чаще в их чертах сквозят сказочные и мифические персонажи. Быль и легенда диковинным образом переплетается в этих беллетризованных мемуарах, образуя мозаику, для которой стандартное определение "судьба семьи в судьбе страны" подходит исчезающее мало.
И не вполне о семье, больше о главном герое, его друзьях и его женщинах. И не вполне о стране, "Архив Шульца" история эмигранта, пожившего некоторое время, прежде, чем попасть в Америку, в Италии, залихватская итальянская эпопея совсем не похожа на "восходит в свой номер на борт по трапу пассажир, несущий в кармане граппу, совершенный никто, человек в плаще, потерявший память, отчизну, сына; по горбу его плачет в лесах осина, если кто-то плачет о нем вообще"
Не думаю, чтобы оставленная отчизна много по ним плакала, как и сами они не особенно заливались слезами. Некогда было, нужно делать свое дело и жить свою жизнь. Удивительно занятную, в сравнении со среднестатистическим бытием ровесника, рожденного в СССР.
Мне было интересно. Такой опыт внутренней свободы, изначального ощущения себя гражданином мира, космополитизм.
Читать далее
46
1,6K
Аноним20 августа 2021 г.
Еврейская трагикомедия
Если бы не COVID-19, книга могла бы никогда не выйти. Писалась она десятилетия с переменным успехом. Получилась этакая полуеврейская сага о родившемся после войны советском человеке, с различными оттенками архитектуры.
Соответственно, большинство признаков советской интеллигентской семьи на лицо.

Юность его прошла среди интеллектуалов в Ленинградской тюремно-психиатрической больнице, где их всех лечили от диссидентства методом профессора Снежневского.
Первая и самая личная глава о сестре. Рваные обрывки несчастной жизни. И конечно же, обязательное упоминание о погромах. Ирония про непроизносимое имя Бога, но попытки пошутить не удались.

– Бабушка, а ты помнишь крепостное право?
– Помню, внученька.
– А как его отменяли, помнишь?
– Помню, внученька. Мы так плакали, так плакали. Что теперь с нами будет, кто нас защитит…
Потом сама Валя (мать главного героя) будет также плакать после смерти Сталина.
Рассказ о семье, который даже не мемуары или автобиография, а именно как будто сидит человек на стуле и вспоминает... А читатель слушает, забывая записывать.

…талант быть человеком важнее таланта писать романы.
Местами это очень личный текст. Нужна была большая смелость или безразличие уже с высоты прожитых лет. Писать мысли за других людей, которых и в живых то уже нет. С одной стороны это дань уважения памяти о тех людях. Чтобы они не канули в Лету. С другой стороны, а что они думали на самом деле? Это своя история человека имеющего возможность говорить, и мало кто может уже возразить.

Мы с вами относимся к этому режиму одинаково. Это режим для быдла, а не для нас с вами. Мы должны быть не жертвами этого режима, а его, если угодно, мозгом.
Где-то к середине книги, мне кажется, я начал чувствовать ритм между общением персонажей между собой и их общением с нами. Это неповторимый рисунок автора.

Забыли, что существовать в России можно только потому, что законы не соблюдаются?
Забавно, что эпизоды, связанные с архитектурой в разы больше остальных.

– Правильно! – вдруг громко произнесла очнувшаяся Нинка. – Именно так из этой бл*дской страны и надо уезжать! Все бросить и рвать когти.
Предыдущее описание путешествий по СССР блекнет по сравнению с Италией. Упадок и вандализм против бережного отношения к прекрасному.
Еврейская взаимовыручка, куча организаций по всему миру и по сути, очередной плевок в сторону русских. Может и оправданный, но мне, как русскому, неприятный.
Можете обижаться, но в какой-то момент показалось, что я слушаю старого еврея и не верю ни единому слову.
В эпизоде "Диалог со шпионом" критикуется бесплатное образование и бесплатная медицина в СССР, потому что бесплатное не может быть хорошим. Спустя много лет, проведённых в США, это лишь попытка убедить самого себя.
Это была прекрасная жизнь, и я рад что прожил её.
Так почему же роман попал в шорт-лист Большой книги? Будем считать это мицвой жюри.
Читать далее
29
1,2K
Аноним30 декабря 2021 г.
Словно и не читал
В современной русской литературе образ еврея-диссидента давно набил оскомину у читателя. О взаимной нелюбви евреев и советской власти написаны сотни, если не тысячи, книг. Кто кого не любил больше и за что — не мне судить. Замечу только, что вокруг этой темы довольно много лжи и спекуляций.
Главный герой романа Шуша Шульц советскую власть не любил, но, будучи умным еврейским мальчиком, на открытый конфликт с ней не шёл. Жил свободно, насколько это было возможно в шестидесятые-семидесятые годы, учился в инстинуте, ходил в туристические походы, сочинял стишки, тусовался в богемной среде, любил женщин, а как только появилась возможность — дал дёру на запад, в Америку.
Помимо главного героя в книге присутствует огромное количество второстепенных: Арики, Даники, Доры, Дианы, Джимы, Рикки, Мэлы, Ривы, Бены, Вени, Зайцы, Барды, Графини, Сеньоры, Социологи, Старухи, Нюры, Нолики, Адамы, Аллы, Алисы... "Я список кораблей прочел до середины". Десятки безликих, без устали гомонящих персонажей, перебивая друг друга, спешат поведать читателю о своих маленьких трагедиях — семейных дрязгах, в основном на почве секса. Закрыл книгу — и ты уже не помнишь кто с кем и кто чей. Читается легко и, к счастью, так же легко вся эта словесная дребедень выветривается из твоей головы. Словно и не читал.
Читать далее
15
654

Все рецензии

Цитаты

Аноним14 декабря 2022 г.
Чтобы сделать любое дело, надо приложить усилий в два раза больше, чем нужно, чтобы сделать это дело.
13
139
Аноним1 января 2024 г.
... евреи были монотеистами… Ритуалы не менялись веками. При молитвах евреи надевают на голову такую штуку, талес. И еще на левой руке такая коробочка, тфилин. И длинный пояс, который завязывается как буква, название Бога, которое нельзя произнести. Ни один еврей никогда не произнесет этого слова. Имя состоит из таких знаков, которые считаются опасными, если произнести…
5
79
Аноним14 декабря 2022 г.
Ощущение срока зависит от количества событий на единицу времени.
2
32