Die vollständige Maus

Die Geschichte von Maus veränderte über Nacht die Geschichte des Comic Strips – aus Kult wurde Kunst. Berichtet wird die authentische Lebensgeschichte des polnischen Juden Wladek Spiegelman. In Queens, New York, schildert er seinem Sohn die Stationen seines Lebens: Polen und Auschwitz, Stockholm und New York, er erzählt von der Rettung und vom Fluch des Überlebens. Art Spiegelman hat diese Geschichte aufgezeichnet, indem er das Unaussprechliche Tieren in dem Mund legt: Die Juden sind Mäuse, die ...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,6

5,1K оценок

5
70%
4
24%
3
5%
2
1%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 5887Хотят прочитать 3283

Рецензии

Аноним22 августа 2021 г.
«Не человеческая раса»
«Евреи, несомненно, раса, но не человеческая. А.Г.»
Не бросайтесь в меня тухлыми яйцами за цитирование А.Г.: автор сам использовал эти слова в качестве эпиграфа к своей книге. Интересно, какие мысли бились в голове Арта Шпигельмана. Что он хотел сказать своим графическим романом, в котором слова Гитлера довел до отвратительного абсолюта?
Внешне история очень проста: Арт Шпигельман расспрашивает своего отца Владека, желая по его истории сделать комикс о Холокосте. Владек, собственно, и рассказывает, как выживал в войну, а Арт за ним записывает. Между разговорами о прошлом они выясняют отношения и вообще всячески пытаются разобраться в себе. Банально? Пожалуй.

Не могла не вспомнить фильм о польско-еврейском пианисте Владеке Шпильмане; снят по его послевоенным мемуарам польским евреем Романом Полански, так же пережившем Холокост. Самый личный фильм о Холокосте из всех, что я знаю.
История Владека Шпигельмана действительно очень банальна, как и большинство историй выживших – и умерших. Но писатель и художник позволил себе своеобразные отступления от канона; они раздражают, вызывают вопросы, именно они – основа этой книги, а вовсе не прямолинейная исповедь Владека. Кажется, от «книги памяти» (простой рассказ о том, что было) он уходит в исследование проблемы расизма и, к сожалению, делает неутешительный вывод: расизм жив и будет жить еще очень долго в людских головах, он – вечная болезнь человечества, и даже тот, кто стал его жертвой, может потом занять позицию своих мучителей.
Чувствуется, какой конфликт терзал автора за работой. Сложные отношения с отцом так и не отпустили его. Его словно разрывали противоположные чувства: он хочет рассказать о боли своего отца, но делает его неприятным, местами откровенно отталкивающим. Чего только стоит эпизод с Владеком, который приходит домой к любимой девушке и втайне от нее начинает копаться в ее вещах, находит таблетки и думает: «Она что, больная? Мне такой не надо!» Хотя минуту назад он размышлял, как ему с ней хорошо и как он хочет на ней жениться. Эту ситуацию можно изобразить по-разному, тут же она вызывает брезгливость. Или самолюбование героя в первой же главе, когда он описывает влюбленную в него девушку – с каким восторгом он говорит о себе (за мной бегали толпами!), а ее описывает отвратительно, не забывая заметить, что у нее нет приданого (а будущая жена очень богата… нет-нет, я ничего плохого не хочу сказать, все по тексту).
Пожилой Владек вызывает еще более негативные эмоции. Можно было бы списать на Холокост и лагерь, но верно говорит его вторая жена Мала: «Все наши друзья пережили этот ужас, но никто не стал таким, как он». Он бесконечно тиранит своего сына (выбрасывает без спросу его личные вещи, обманным путем заманивает к себе в гости, вообще прививает сыну чувство вины: он, родившийся после войны еврей, виноват перед погибшими в захваченной Польше…). Так же он тиранит свою новую жену (прошлая покончила с собой, и я ее понимаю). Он отвратительно мелочен, карикатурно скуп, трясется при одной мысли, что надо потратить лишний цент (даже на сына и жену никогда не потратится!). От такого желчного, скаредного, мрачного типа хочется держаться подальше. С одной стороны, это оживляет историю, но с другой – мешает сочувствовать герою в линии о Холокосте.

Что сильно смущает в книге – это поистине нацистское деление национальностей по разным животным. Евреи – это мыши, немцы – кошки, поляки – свиньи, французы – лягушки. Это может показаться забавным, необычным авторским приемом – если отметать этические вопросы (и да, выбор не самый удачный – мыши у большинства людей не вызывают симпатии, а вот котиков любят практически все; мыши все-таки вредители, не зря же на них ставят мышеловки). Самое… неправильное, связанное с делением на разные биологические виды, – это невозможность физиологического сближения и появления потомства. Именно это была главная (расовая) головная боль нацистской пропаганды – как внушить людям, что можно воспроизводиться только в рамках своей национальности? Можно представить себе семейный союз еврея и немца, если еврей – это мышь, а немец – кошка? Но в реальности еврей и немец, и поляк, и русский, мы все – один биологический вид, мы можем жениться и иметь потомство, и ребенок от такого союза будет обычным человеком; это основа современного гуманизма – что мы все равны, смешение кровей естественно, метисы такие же люди, не хуже и не лучше остальных.
Зачем же автор комикса показывает нам события глазами нацистов? Ах, нет, он показывает события глазами своего отца. Это Владек, главный герой, по-расистки делит людей на замкнутые сообщества. Евреи у него – это какая-то автономная группа, люди не стремятся выйти из нее, они обречены быть среди «своих» даже вне войны; так же главный герой описывает и остальные национальности – но это крайне поверхностный подход. На самом деле, Шпигельман затрагивает одну из причин, почему евреи вечно были гонимы в Европе (нет, не потому, что они в Христа не верили!): евреи до последнего пытались быть «сами в себе», неохотно шли на контакт с местным населением, если эмигрировали (например, в Германию или Польшу), то старались не вливаться в чужую культуру; были магазины для «своих», кафе и клубы для «своих». Лишь ближе к мировым войнам евреи стали более открытыми, стало больше «светских» евреев, которые вливались в общественную жизнь своей страны, считали себя больше немцами/поляками/французами – по месту рождения, а не по расовым и религиозным признакам. Участились межнациональные браки. Но вот это впечатление о евреях, как о замкнутом сообществе, сохранилось – и именно это сделало возможным трагедию Холокоста. Если бы евреи были крепче связаны с коренными народами, хоть с теми же немцами, Холокост был бы невозможен: ведь все бы уже друг с другом передружились/перемешались. Процесс смешения уже был запущен, но оказался не настолько интенсивен, чтобы спасти евреев. История же Владека рассказывается с устаревшей позиции, которая как раз и была одной из предпосылок трагедии. В мире Владека не должно быть смешанных браков и потомства от них (мыши, свиньи и коты, помните?). Невольно, но рассказчик соглашается с позицией нацистов (мы разные просто по факту рождения!), не понимая, что это мнение и тащит его народ к гибели.
Не зря Шпигельман в самой кульминации вводит в повествование двух персонажей: свою жену-француженку и случайного попутчика-афроамериканца. Франсуаза просит нарисовать ее не лягушкой (как француженку), а мышью; Арт вспоминает, как она не понравилась отцу из-за национальности; она говорит, что стала иудейкой, чтобы только смилостивить Владека, чтобы хоть так стать более-менее достойной его сына-еврея; даже случайные знакомые-евреи допытываются у Арта: «А что, твоя жена, значит, не еврейка? Как же так?». Замечательная толерантность, не так ли? А потом Владек кипит злостью от их темнокожего попутчика: «О боже, черный сидит рядом с нами! Как вы это позволили?» А на возмущение сына и невестки, что это расизм и так же, как у нацистов, отвечает: «Да ведь нельзя сравнивать черных и евреев (типа евреи намного лучше)!»

Такие, казалось бы, мелочи добавляют объема повествованию, хотя и делают его неприятным. Шпигельман не показывает евреев «белыми и пушистыми»; наоборот, он отыскивает в них изъяны, которые сближают их с немцами, или американцами, или русскими. Нет плохих немцев и хороших евреев. Все плохи. И автор словно бы спрашивает: может быть, сложись иначе обстоятельства – и еврей (или кто-то еще) занял бы место своего палача?..
Читать далее
134
1,3K
Аноним11 января 2024 г.
«Умереть легко... а вот за жизнь надо бороться»
Прочитав в конце прошлого года Апостолос Доксиадис, Христос Пападимитриу - Логикомикс. Поиск истины , который мне понравился и вернул интерес к графическим романам, решила навёрстывать упущенное в этом жанре и начала с «Мауса».
Арт Шпигельман рассказывает о Холокосте через диалог между собой и своим отцом. Повествование прерывается размышлениями отца о его отношениях со второй женой, проблемах со здоровьем и так далее. По ходу работы Шпигельман также упоминает о своей женитьбе и рождении дочери.
Родители Шпигельмана, Владек и Аня, - польские евреи, пережившие концлагеря (их обоих отправили в Освенцим). Мы видим, как необходимо было быть находчивым, чтобы выжить, ведь жалость и солидарность были редкостью. На евреев, нарисованных в виде мышей, охотятся нацисты (кошки) и часто поляки (свиньи).
Мы видим небольшие моменты героизма одних (например, польской женщины, которая спрятала супружескую пару без ведома мужа) и жестокость других (поляка, который расправился с евреем по возвращении из лагеря, потому что хотел вернуть своё имущество).
Формат графического романа каким-то образом делает самые ужасные аспекты более понятными, более затрагивающими. Головы животных, отделяя привычные ужасы от человеческих, делают привычное непривычным, более базовым и непосредственным. Рассказать историю таким образом было огромным риском, но в итоге получилось блестяще. Это странный мир между визуальным рядом и диалогом отца. Ещё более страшно осознавать, что всё это правда... Это не Микки Маус.
Это очень сильный комикс, который прочитался очень быстро, но это было тяжёлое чтение; под конец стало так горько за всех этих несчастных людей, что потом сидела минут десять, не зная куда себя деть... Это яркий и пронзительный рассказ о том времени, который не щадит характер Владека, который скуп до такой степени, что трудно себе представить, и является обузой для окружающих.
Читать далее
129
719
Аноним2 июня 2015 г.
Евреи пусть будут мышками, немцы — котиками, меряканцы — собаками, французы — лягухами, а шведы — оленями. "Кому велено чирикать - Не мурлыкайте! Кому велено мурлыкать - Не чирикайте! Не бывать вороне коровою, Не летать лягушатам под облаком!"
Шпигельман, конечно, молодец. Текст у него так себе. Рисунки тоже так себе, как ни старайся назвать это графическим романом, но до высокого стандарта жанра это не дотягивает. Цепляющих "кадров" за весь роман можно по пальцам перечесть, а 97 процентов рисунков — проходные, не запомнятся вовсе и почти ничего нам не скажут, просто подпихнут вперёд историю. Но так получилось, что как раз история здесь всё делает. Что интересно, и история-то бати довольно посредственная — та её часть, которая про режим и лагеря. Ни в коем случае не хочу умалить тяжести ноши, но история Владека — типичнейшая (и этим-то и страшна), у кого мы только подобное не читали. Так в чём же секрет, если и история, и рисунки, и текст — так себе? А вот фиг его знает. Возможно, роль сыграла новизна подача. Куча посредственной инфы, но в новой обёртке — уже любопытно. А возможно дело в тех самых крошечных частичках сюжета, которые нетипичны. То бишь: отношения Арта и его отца, история гибели его мамы, тяжёлый и противоречивый характер Владека, так непохожий на одномерный "комиксные" характеры персонажей. Если так разобраться, то не очень-то и мало.
Так что я читала эту историю, прежде всего, как результаты психологического эксперимента, который Арт поставил над самим собой и собственным отцом, решившим написать всю противоречивую правду о них обоих. Он не старается ни оправдать, ни обвинить отца, себя тоже красавцем не выставляет. Всё как в жизни. И крупнейшая драма двадцатого века как-то размывается на фоне этих мелких внутрисемейных драм, когда Владек вдруг ругается на чернокожих или со скупостью настоящей церковной мышки идёт в супермаркет скандалить с управляющим и возвращать наполовину съеденные продукты, бравируя своим положением бывшего узника концлагеря.
Долго думала над тем, удалось ли переводчикам справиться с трудной задачей — передать корявую английскую речь Владека. Увы, наверное, всё-таки нет. Где-то "недоборщили" и создаётся впечатление, что это мелкие ошибки самих переводчиков. Спасибо тут общему настрою русских редакторов, которые настолько глубоко пустили эти косяки в нашу жизнь, что мы, в первую очередь, грешим на них, а потом уже допускаем, что так и задумано.
Тяжёлая история, которая легко читается за один вечер. Арту Шпигельману спасибо за беспощадный реализм и за попытку пройти путь вместе с читателем, не зная, куда он может привести.
Читать далее
127
1,7K