Иностранная литература №10 (2019) Хорватия

Миленко Ергович, Мате Матишич, Анте Томич, Маша Коланович, Ивана Бодрожич, Франо Прцела, Мирослав Крлежа, Ирина Кёрк

Специальный номер «Хорватия, какая она?» Итак, октябрьский номер «ИЛ» посвящен литературе страны, совсем недавно появившейся на политической карте мира в качестве самостоятельного государства, и называется выпуск журнала «Хорватия, какая она?». Составители – писатель Миленко Ергович и переводчица Лариса Савельева. И начинается номер со здравицы Миленко Ерговича (1966) в честь родной литературы и приветствия, обращенного к ее читателям. А следом – «Вилимовски», роман того же автора в перево...

Рейтинг LiveLib

4,3

10 оценок

5
40%
4
50%
3
10%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 13Хотят прочитать 12

Рецензии

Аноним7 июня 2020 г.
Трагедия одного футболиста как часть европейской истории
В 10-м номере «Иностранной литературы» за 2019 год, целиком посвященном Хорватии (назовите навскидку хотя бы одного хорватского писателя!), напечатан небольшой роман Миленко Ерговича «Вилимовски».
В июне 1938 года в деревню у берегов Адриатики, известных своим целебным климатом, из Кракова прибывает профессор с восьмилетним сыном, больным костным туберкулёзом. Этой поездкой отец втайне ото всех запланировал попрощаться с сыном перед тем как поместить его в специализированный санаторий.
Они поселяются в маленькой частной гостинице, вызывая болезненное любопытство и жуткие фантазии крестьян своим необычным внешним видом и чуждым языком. Иностранцы, да ещё поселились в «Немецком доме»? Значит, шпионят – либо в пользу Гитлера, либо в пользу Сталина. А может быть, вообще собранные сведения «передают лично Сатане»:

«Потому что речь, похожая на нашу, человеческую, но в то же время совершенно другая, может быть только у Сатаны.»
(Вообще, тема чужой идентичности, инаковости, сквозит от начала до конца произведения, усложняясь до анализа проблемы множественной идентичности, но об этом позже.)
Неторопливые описания неспешных событий завораживают. М. Ергович воссоздаёт хрупкую картину мира накануне её разрушения. Всеведущий автор из XXI века регулярно напоминает читателю, что действие в романе разворачивается за год до Второй мировой, о чём персонажи не то чтобы не подозревают, но отметают от себя всякую мысль о подобном.

«Они не хотели в это верить, не хотели об этом говорить, но готовилась война.»
Но жизнь есть жизнь, и на лоне адриатической природы, невзирая на сплетни и подозрительность местных жителей, перед смутным лицом надвигающейся катастрофы зарождаются истории любви. Мальчик, которому не суждена долгая жизнь, осознаёт чувство первой любви к своей сиделке, да и вдовец-профессор вдруг увлекается хозяйкой гостиницы. Возникает множество неловкостей, и профессор принимает неожиданное решение вернуться в Краков.
Собственно, вот и вся история.

«Муж и жена ещё некоторое время смотрели вслед чёрному «мерседесу», который спускался вниз в сторону Цриквеницы и потом, вместе с нагруженной сундуками «татрой», превратился в облако пыли, из которого он уже никогда не появится перед их глазами.
В этом облаке и конец рассказа.»
Судьба профессора, его сына и сиделки неизвестна, имена их «ни в одной из доступных книг умерших найти не удалось». Мальчика, скорее всего, вскорости убивает болезнь, остальных – видимо, война.
Хозяйка гостиницы и её муж исчезнут с приходом немцев. Читателю оставлена надежда на их эмиграцию, но их «Немецкий дом» разрушен местными…

Кажется, конец. Но здесь я должен признаться: никто из упомянутых мной выше персонажей не носит фамилию Вилимовски, вынесенную в заглавие романа. Между тем судьба футболиста Эрнеста Вилимовски, лично в романе не появляющегося, служит поводом для рассуждений автора об очень важных для него предметах.
Центральная сцена романа – описание одного из матчей чемпионата мира 1938 года, который проходил в Страсбурге, игры между Бразилией и Польшей. Герои слушают трансляцию матча по радио, при этом ещё и думают о разном, переговариваются, испытывают неловкости в межнациональном общении. Автор между тем встревает с размышлениями как о персонажах, так и о судьбах героев матча, в том числе о судьбе Эрнеста Вилимовски, который умудрился забить бразильцам четыре гола в заведомо проигрышной игре.
И вот здесь мы можем, наконец, поговорить об основной идее романа «Вилимовски». Она лежит на поверхности, автор не прячет её и говорит о ней в интервью. Она проста, но актуальна. Это – проблема национальной идентичности, точнее – проблема множественной идентичности.
Свой роман М. Ергович написал о людях, в которых была более чем одна национальная идентичность.
В первую очередь, это игрок польской сборной Вилимовски, как и его товарищ по команде Шерфке, также забивший гол в том матче. Они – верхнесилезцы, то есть не поляки и не немцы (а лучше сказать, и то и другое вместе).
Но и другие герои книги не так просты.
Профессор Томаш Мерошевски – поляк, в зрелом возрасте принявший иудаизм ради любви к прекрасной еврейке. Здесь мотивы выбора просты и понятны, особенно если учесть, что профессор в бога не верует.
Хозяева гостиницы – немецко-хорватская пара, причём немка дважды бежала, когда её настигали «злоба и ожесточённость» и «боевой героический дух», проснувшиеся в немецкой же нации. Это был её выбор, и, возможно, он всё же был более прост, чем тот, что достался верхнесилезцам.

«Но когда снова начнут воевать, когда верхнесилезцев вынудят свести их двойственность или тройственность к одной, причём неделимой, величине, они, разумно выбирая принадлежность к тем, среди которых у них окажется больше шансов выжить, станут или преступниками, или мучениками, а затем, по окончании войны, исчезнут, словно их никогда и не было, словно быть одновременно немцами и поляками в этом мире невозможно.»
Вот и Вилимовски после оккупации Польши был вынужден подписать декларацию о том, что он этнический немец, и, возможно, воевать в вермахте. После победы поляки посчитали его изменником и не позволили вернуться на родину.
То есть трагедия наступает тогда, когда тебя вынуждают определиться. Именно это сделал нацистский режим по отношению к силезским немцам. Собственно, любая националистическая идея требует от человека определиться, выбрать свой «лагерь». Пожалуй, мне не описать проблематику романа лучше, чем это сделал сам М. Ергович в интервью польской «Gazeta Wyborcza» (22.06.2016):

Наша проблема в XX веке заключалась в том, что мы не могли жить вместе с другими и не могли жить друг с другом. Мы были и остаёмся жертвами националистической модели мира. По мнению националистов, у человека может быть только одна идентичность, а если у него их больше, он предатель.
Конечно, роман описывает события кануна Второй мировой, но, к сожалению, его проблематика остаётся актуальной и в нынешней объединённой Европе, да и для России в определённой степени, я думаю. Цитата из того же интервью Ерговича:

Любая нерешённая проблема возвращается, став в два раза сильнее. А проблему множественных идентичностей в Европе после 1945 года никто не пробовал решить, в том числе из-за нашей нечистой совести.
Да что там говорить, мы до сих пор не научились принимать любую чужую идентичность, в лучшем случае – принимаем её с рядом оговорок, которые только доказывают, насколько мы далеко от гармоничного мира без насилия. Цивилизации есть куда расти.

Ещё раз спасибо журналу «Иностранная литература» за то, что он есть и знакомит российского читателя с произведениями зарубежных писателей, которым вряд ли суждено пробиться на прилавки наших книжных магазинов.
Отдельная благодарность переводчику Ларисе Александровне Савельевой за великолепный русский язык, на котором я читал роман «Вилимовски».
У тех, кто дочитал мою рецензию, прошу прощения за многословность.
Читать далее
57
1,3K

Все рецензии

Цитаты

Аноним7 ноября 2019 г.
С. 69: «У простых и наивных людей повсюду, где есть христиане, где есть католики, распятие Христа – это событие, произошедшее сегодня утром. Именно поэтому так легко вызвать у них озлобление».
(Миленко Ергович. Вилимовски)
2
508
Аноним7 ноября 2019 г.
С. 69: «…если не заниматься языком каждый день, его быстро забываешь. Можно забыть даже родной язык. Я знаю людей, которые после Первой мировой войны эмигрировали в Аргентину. Лет через десять они польский язык совсем не помнили. И не могли больше писать домой».
(Миленко Ергович. Вилимовски)
2
489
Аноним7 ноября 2019 г.
С. 58: «…от затаенной людской злобы, о которой лучше и приличнее не говорить. Если бы не зло, наверное, не было бы и народных преданий, и деревенских легенд, не было бы фольклора. Если на свете найдется народ, не знающий зла, то о нем никто ничего не знает, ибо это народ без фольклора».
(Миленко Ергович. Вилимовски)
2
520