
Эксклюзивная классика
that_laowai
- 1 386 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
"Я существую в твоем воображении, а воображение твое есть часть природы, значит, я существую и в природе" - это цитата не из Мопассана, это то, что "услышал" чеховский герой - магистр философии Коврин - от своего призрака. Я еще вернусь к этой цитате, а пока хочу сказать, что на компактную повесть французского реалиста XIX века я натолкнулся совершенно случайно, листая сборник "Безумие и его Бог". Об этом сборнике тоже есть что написать, что, возможно, я и сделаю когда-нибудь, если отпишусь по остальным, населяющим его произведениям.
Читая же "Орля", я не мог не вспомнить чеховского "Черного монаха". Между этими двумя произведениями есть какая-то связь, которая выражается в самой сути обеих повестей - это попытка описания развития душевной болезни.
Да, оба героя - шизофреники, чеховский страдает манией величия, персонаж Мопассана - параноик. Это, конечно, разные проявления шизофрении, но в обоих случаях авторы пытаются подробно и детально представить процесс деградации личности. Я склоняюсь к мысли, что Чехову это удалось сделать более точно и профессионально, так на то он и профессионал, всё-таки медицинский диплом, да и сама психиатрия входила в круг его именно профессиональных интересов как врача. Татьяна Щепкина-Куперник писала: «Не раз он говорил мне: «Изучайте медицину, дружок, - если хотите быть настоящей писательницей. Особенно психиатрию. Мне это много помогло и предохранило от ошибок».
Да и сам формат чеховской повести - рассказ от лица автора - позволяет подойти к изображаемому процессу более объективно. Мопассан же выбрал форму дневника, то есть, его герой, страдающий от болезни, и автор текста - одно и то же лицо. Если же учесть, что в 1887 году, когда писалась повесть, Мопассан уже три года страдал от серьезнейшей ипохондрии и глубокой депрессии, то вполне логично предположить, что в роли автора дневников выступает сам автор повести. Это можно представить как некую попытку осознать и систематизировать процессы, которые происходили в его внутреннем мире, с которыми он пытался бороться, но каждый раз убеждался в собственном бессилии.
Повесть Мопассана, опять же, если сравнивать её с чеховской, имеет черты не только реализма, но и довольно заметный мистический оттенок, позволяющий некоторым критикам и читателям относить её именно в категорию мистики. Но я бы не согласился с таким определением, да, Мопассан пытается нагнать... выражаясь современным языком "хоррор", но, на мой взгляд, не это первично в его замысле - главное тут всё же попытка описать зарождение и развитие душевной болезни, показать "физиологию" распада личности.
Герой переживает процесс вживления в его сознание и даже тело какой-то посторонней субстанции, которая "открывает" ему своё имя - Орля. По-французски "le horla", что можно перевести как "нечто вне", ближе к финалу внешнее зло становится внутренним, герой говорит: "Я погиб. Кто-то овладел моей душой и управляет ею! Кто-то повелевает всеми моими поступками, всеми движениями, всеми моими мыслями. Сам по себе я уже ничто, я только зритель, порабощенный и запуганный всем, что меня заставляют делать"
Вполне логично выглядит финальное желание героя, доведенного до отчаяния, уничтожить своего врага, убив себя. И это тоже не авторская придумка, а проявление тех процессов, которые переживал сам Мопассан, через четыре года после написания повести он предпримет попытку самоубийства.
Так вот, возвращаясь к чеховской фразе, с которой я начал рецензию. Мысль Антона Павловича на самом деле не очень оригинальна, суть её в том, что реальность, созданная больным сознанием, так же реальна для своего автора, как любая прочая, и в таком качестве она руководит его действиями и проявлениями, накладывая свой отпечаток на всё, с чем соприкасается человек. В случае с героем Мопассана - это сожженный в состоянии припадка дом, и погибшая в огне прислуга. Ведь это реальные последствия "борьбы" с "нереальным" Орля.
Если сравнивать "черных монахов" - персонификаций болезней, то чеховский просто душка в сравнении с мопассановским. Он - "монах" Чехова, скорее друг своей жертвы, даже наставник, субъект, беседуя с которым главный герой испытывает наслаждение. "Монах" Мопассана - истинный монстр, злодей, даже демон, измывающийся и издевающийся над своей жертвой.
И оба героя приводятся своими болезнями к смерти, но Коврин умирает тихо и спокойно, со счастливой улыбкой на губах, герой же Мопассана в последней фразе дневника дает нам понять, что он убьет себя, и поскольку продолжения не следует, её - фразу - следует понимать как подтверждение факта самоубийства, самоубийства в исступлении и тяжелой депрессии.
Но кроме чисто психологической тематики, которой насыщена повесть Мопассана, мне после окончания её чтения, пришла в голову вот какая мысль - ведь Мопассан оказался провидцем судьбы европейской цивилизации того формата XIX века. Она так же, как и герой повести, рантье, имеющий деньги и свободное время, доведет себя до исступления разными придуманными поводами и через какое-то время устроит пожар Первой мировой войны, а потом попытается покончить с собой, когда породит еще одну химеру своего сознания - фашизм. Я понимаю, что это очень спорная аналогия, и тем не менее...
02:16
Остроумный рассказ Мопассана, выполненный в форме письма. О чем же чаще всего писал месье Мопассан? Конечно же, о тех, кого он любил больше всего, и кто казался ему такими объяснимыми и необъяснимыми одновременно - о женщинах. Естественно, Мопассан писал о мужчинах тоже, но обязательно в контексте их отношений с представительницами прекрасной половины человечества.
В этом небольшом шедевре псевдоэпистолярного жанра речь идет об особенностях женского восприятия. Суть в том, что некий господин, привозит из Кёльна своей набожной невесте коробочку с мощами "одиннадцати тысяч девственниц". Он-то - неверующий человек, и приобретая "мощи" в кёльнской церковной лавке, он прекрасно понимает, что это подделка. Но события развиваются таким образом, что ему приходится подделывать подделку - в дороге он теряет "священную" косточку, и, будучи медиком, и в таких вопросах разбирающимся человеком, успешно заменяет её бараньей косточкой.
Для невесты он придумывает леденящую кровь историю, как он украл сей драгоценный артефакт из собора. Девушка восхищена фактом, что ради неё её жених пошёл на такой риск, она даже не задумывается, что он "нарушил закон", мы-то знаем, что он ничего не нарушал, а она - нет. Она не видит ничего греховного в его "поступке", потому что он совершен ради неё - это первично, и это оправдывает всё.
А потом обстоятельства складываются так, что правда открывается. И что же, вы думаете? Помолвка расторгнута, молодому человеку отказано от дома. Набожная девушка предпочла бы, чтобы её жених обманул церковь, но не её самую - вот такой пардемонокль по-французски получается. Вот цена набожности и вере. Какой грех там самый страшный, гордыня говорите?
Пока её жених был вором и преступником, ограбившим церковь, он был достоин любви и обожания, когда же выяснилось, что таких страшных грехов за ним не водится, он попал в немилость. Потому что я требую твою душу, милый мой, ты лучше обмани церковь, но не меня.
И всё-таки любовь победила. Автор письма еще в первых строчках предполагает, что Жильберта (так звали его невесту), все же любит его, несмотря на обиду. Спустя какое-то время она дает ему шанс реабилитироваться - он должен привезти мощи какой-нибудь девственницы или мученицы, но настоящие, доподлинные, засвидетельствованные самим папой. И никак иначе - это цена её уязвленной гордости.
Вот и пишет безымянный автор письма своему другу - аббату, чтобы тот помог ему решить трудную задачу и обрести семейное счастье, хотя... эти женщины, они такие нелогичные....

Небольшой рассказ о мужской дружбе, коварстве, преимущественно женском, и нелегком выборе между вступлением в брак и холостяцкой жизнью.
Начинается рассказ уютно. Двое старых знакомых, пожилая хозяйка дома и её старый друг, сидят у камина. Обстановка располагает к дружеской неспешной беседе. У них даже случаются паузы дружеского молчания, «когда людям вовсе не надо говорить, когда им и так хорошо друг подле друга».
Но потом мужчина нарушает молчание и решает рассказать, почему он так и не женился. Впрочем, его душевные излияния стали следствием небольшого происшествия с огнем.
Мопассан делает ответственным за судьбоносное решение рассказчика... конечно, женщину. Образ коварной соблазнительницы, разлучницы, испортившей дружбу между двумя мужчинами, получился ярким, хотя он написан несколькими штрихами. Мне даже показалось, что Мопассан вложил какие-то свои фантазии в образ прекрасной и, как мы скоро узнаем, мстительной, соблазнительницы. У которой, впрочем, ничего не вышло. Вовремя, или не вовремя (кому какая версия больше нравится), в любовную игру вступило полено.
Значит так сложилось, что друг рассказчика женился. Жена друга вскоре попыталась соблазнить рассказчика. Но когда это у нее не вышло, она решила рассорить двух друзей.
Умышленно или нет, но Мопассан вкладывает в уста женщины философию, с которой должно быть непросто жить. Ну, если следовать ей буквально, героине же это кажется совсем не мешает.
«Чтобы любовь была настоящей, она, по-моему, должна перевернуть сердце, мучительно скрутить нервы, опустошить мозг, она должна быть - как бы выразиться? - полна опасностей, даже ужасна, почти преступна, почти святотатственна; она должна быть чем-то вроде предательства; я хочу сказать, что она должна попирать священные преграды, законы, братские узы; когда любовь покойна, лишена опасностей, законна, разве это настоящая любовь?»
Не очень понятно, какую мораль следует вынести из рассказа. Не женитесь? Держитесь подальше от горящих каминов? Остерегайтесь жён свох друзей?
Но при всей туманности смыслов рассказ приятный, есть у него какая-то своя аура, благодаря которой он и в наши дни читается с интересом. Могу порекомендовать.

Нередко поступок, сам по себе достойный осуждения, становится похвальным благодаря намерению, которое его вдохновляет.

Чувство ужаса охватывает нас всякий раз, когда установленный порядок ниспровергнут, сознание безопасности утрачено, когда всё, что охранялось законами природы или законами людей, отдано во власть бессмысленной, грубой и беспощадной силы.


















Другие издания


