Читаем пьесы
- 1 661 книга
Ваша оценкаРейтинг LiveLib
4,3
2 оценки
- 550%
- 450%
- 30%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 2Хотят прочитать 6
Рецензии
Lika_Veresk29 января 2022 г.«Жил на свете человек, скрюченные ножки…»
Читать далееXIII век. Небольшой средневековый город, в котором есть замок герцога, два трактира, две мастерские башмачников, дом с красным фонарем – обиталище «миловидных женщин». «Здесь грязновато. Серо». «В маленьком городе развлечения редки», все погрязли в мелочных склоках. Здесь живут какие-то скрюченные люди: «многие мужчины, населяющие эту местность, страдают заметными повреждениями: у одного голова все время обращена в сторону, у другого рука навсегда повернута назад. Что касается изогнутых носов или одноглазия, то об этом и упоминать не стоит». Горожане, как гласят ремарки, всё время смотрят в окна, молча, «покорно и внимательно», но ни во что не вмешиваются, боятся всего и вся.
Искусство здесь заменено куплетами и «межпровинциальными фестивалями». Здесь есть Шут, который сыплет цитатами и пословицами, тут же объясняя их смысл, произносит глубокомысленные сентенции: «Запуганный народ», «Сейчас принято обижать. Это делается совершенно незаметно», «Я уже вступил в тот период жизни, когда окружающее перестает быть поводом для мечтаний, а становится интересным само по себе. (…) По интеллигентности я занимаю третье место».
Текст пьесы вообще таков, что его можно разобрать на цитаты: «Современность – понятие сложное, милый, очень сложное. Тринадцатый век. Век формы» – «Значит – форма ради формы? Красота ради красоты?»; «Потешаться над другим приятно всем. Сейчас это модно… Единственная мода, которая не стареет»; «Кто шьет хорошо, за бортом не останется»; «Вот так живем ради сомнительных оценок сомнительных ценителей. Рабы престижа».
Всё происходящее поначалу отдаёт какой-то кукольной комедией. Так, два благородных дворянина из обедневших комично ругаются, спорят, кто первым сразится с Петруччо на дуэли, и один из них, вызывая молодого человека на поединок, называет его «зайчик мой»)) В результате они дерутся друг с другом, и «этот поединок немного напоминает потасовки акробатов-эксцентриков». Комично выглядит и «литературный» спор о достоинстве стихов куплетиста № 1. А фраза Хозяина «Да эта штука посильней, нежели «Божественная комедия» Данте Алигьери!» – прямая пародия на сталинское издевательское «Эта штука посильнее, чем «Фауст» Гёте» по поводу сказки Горького «Девушка и смерть». Но потом комедия оборачивается каким-то трагифарсом: выясняется, что городом правит герцог – полное ничтожество, он заботится лишь о том, «чтобы корона у него сидела чуть набекрень, два пальца над бровью. На остальное у него не хватает душевных сил»; достойные и талантливые люди страдают, процветает посредственность; в городе запустение, речка обмелела; герцог развязывает войну по совершенно ничтожной причине, горожане ведут тяжкую жизнь беженцев («опять куда-нибудь эвакуируемся»). Проходят годы, но ничего не меняется. И при этом пьеса выглядит не как острая сатира, а именно как горький трагифарс.
Главного героя Петруччо мучит совесть за то, что он покалечил человека на дуэли. И он уходит из города, становится простым куплетистом. Это общество, по его замечанию, – «Базар больных честолюбий. Все самоутверждаются». Все здесь занимают определенное место в иерархии и оцениваются согласно ему. Все подсиживают друг друга, стремясь занять более высокое место на иерархической лестнице. Петруччо дорожит свободой, но возможна ли она в этом мире? И возможна ли абсолютная свобода вообще? Его возлюбленная сомневается: «Свобода. От всего? И от долга? И от чести? И от стремленья к совершенству?».
Когда начинается война, Петруччо уклоняется от участия в ней, т.к. не может убивать людей, не хочет «проливать кровь за дело герцога». Однако в финале он убьёт Шута, защищая честь женщины, пусть и служанки. Так что абсолютная свобода окажется очень даже относительной.Весьма интересен трижды повторяющийся прием – смешение двух реальностей, разрушение четвертой стены, эдакий «театр в театре».
На сцену вышла гримерша. Она постарела. Небрежно кладет на лицо Петруччо серый тон. Затем подошла к его женщине.
Она. Мне не надо.
Гримерша. Прости, подруга, замоталась.Грань между миром театральным и житейским, между реальностью условной и первичной размывается. И события XIII века воспринимаются совсем уж не древними, а очень даже современными. Этим пьеса напомнила стилистику Е. Шварца.
Никогда не слышала об этом произведении. Интересно было бы посмотреть его постановку в театре. Да и в кино, мне кажется, тоже – вполне возможно, в стиле фильмов Марка Захарова.
38265