Тарлан

Проза Тагая Мурада (1948-2003) — россыпь драгоценных каменей, оживший орнамент. Выдающийся мастер узбекской прозы, переведенный на европейские языки; писатель, обновивший древний среднеазиатский дастан — сказание, сочетающее фантастику и реальность, юмор и трагедию. Проза, заставляющая вспомнить Шукшина, Айтматова, Думбадзе — и при этом совершенно самобытная.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

12 оценок

5
50%
4
33%
3
17%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 13Хотят прочитать 91

Рецензии

Аноним10 ноября 2018 г.
Только мы с конём по полю идём
Поэт, прозаик и переводчик Евгений Абдуллаев, известный русскому читателю по многочисленным «толстожурнальным» публикациям (в основном под псевдонимом Сухбат Афлатуни), написал о Тагае Мураде – «трагически неуслышанный прозаик, точнее - недораслышанный...», ведь писатель хорошо известен у себя на родине, в Узбекистане, но мало известен за его пределами. Наверно, впрочем, и не удивительно, что узбекская проза остаётся где-то за бортом внимания литературного процесса в России - назвать хотя бы несколько авторов, известных и в Узбекистане, и в России рядовому читателю очень сложно, да тут со своими бы талантами разобраться, куда уж изучать бывших собратьев по союзным республикам. Меж тем, в этом году благодаря издательству «Рипол классик» совершенно неожиданно и практически незаметно вышел перевод малой прозы этого узбекского классика - Тагая Мурада. Во многом благодаря тому же Абдуллаеву, который перевёл (в коллективе ещё двух переводчиков) эту небольшую книгу, теперь Мурад есть и по-русски, но это во многом знаменательное событие как-то обошло стороной практически все крупные литературно-критические порталы. Стоит ли говорить - вполне ожидаемо, но совершенно напрасно.
Сборник состоит из двух ранних повестей Мурада. «Тарлан» (на узбекском повесть называлась «В тот вечер, когда ржал конь») - это история дружбы пастуха Зиядуллы и его своенравного коня по кличке Тарлан. Сирота Зиядулла за ранние залысины получил в своём кишлаке прозвище Плешивый. Он пасёт овец, как никто в кишлаке, да любит участвовать в улаке – местном развлечении, разновидности конного спорта. Коня он выбрал себе едва ли не для этого - но позже окажется, что конь Тарлан значит для Зиядуллы куда больше. Изредка в кишлаке один из соседей Зиядуллы пересказывает новости из внешнего мира - иранский шах Пехлеви сжёг кинотеатр со зрителями, страны НАТО размещают в Западной Европе крылатые ракеты, империализм замышляет провокации. Во внешнем мире множество опасностей, но всё это где-то далеко - в маленьком мирке местного народа проблемы куда проще. Люди позабыли, что значит быть людьми - и здесь скромный пастух неожиданно находит в себе силы противостоять местным божкам-милиционерам, знакомится со значением слова «беспредел», настаивает на своей правде до последнего, даже тогда, когда под угрозой оказывается собственная жизнь. Зиядулла - истинный представитель своего народа, с совершенно определёнными понятиями долга и совести. Его лучший друг неслучайно именно конь - священное для народов Средней Азии животное, которое в какой-то момент оборачивается едва ли не человеком, становится то дорогим гостем на соседском дворе, то зовётся племянником, братом, сватом, ну а люди оказываются хуже всяких животных. Мощная и горькая финальная нота «Тарлана» подчёркивает не только очевидную связь человека и животного, но и в каком-то смысле является метафорой о связи героя со своей страной, одой любви к «бурым холмистым степям среди горных цепей», к родному Узбекистану.
Вторая повесть «Люди, идущие в лунном свете» не уступает по лиризму «Тарлану». Это история о безусловной любви, где молодые муж и жена мечтают о детях, но, кажется, не судьба. Ожидание становится трагическим, страдальческим, бессмысленным - случится ли чудо? Ведь любой семье нужен наследник, который сохранит память о потомках, который подаст тот самый стакан воды, будет надеждой и опорой, будет будущим для настоящего и вчерашнего. В «Людях, идущих в лунном свете» скрываются те же важные вопросы, главные в творчестве Тагая Мурада - о человеке и человечности, о ценности памяти и о судьбе своего народа. Мурад использует классические приёмы дастана, изложенного прозой - реализм смешивается с фольклорными присказками, народными стихами и песнями, обычаями и традициями, вплетёнными в канву этих историй, которые становятся своего рода сундуком с сокровищами, хранилищем узбекского эпоса, демонстрацией национального мировоззрения.
Временные рамки стираются - по некоторым приметам можно угадать, когда происходят события обеих повестей, но это пустое: у Мурада своя вселенная, где даты не играют никакой роли. Мураду важен прежде всего сам человек – его он безгранично любит, но горюет по тому, как меняется время, как забывается важное и вечное, как подменяются понятия добра и зла и как постепенно гаснет надежда на то, что все люди - братья, а будущее будет светлым и радостным.
Сдаваться нельзя, считает Мурад - только оставаясь верным себе, долгу, чести и не забывая о любви к ближнему, всё это возможно. Только бы не забывали эту прописную истину - и о том эта поэтическая, удивительная проза, гимн человечности и любви неуслышанного классика, которого теперь всё-таки можно и услышать.
Читать далее
44
3K
Аноним17 мая 2018 г.
Где кони как люди...
Лучше поздно, чем никогда. Наконец-то российские читатели получили возможность познакомиться с прозой Тагая Мурада.
Конечно, уже были его публикации в журналах «Дружба народов» и «Звезда». Но кто читает нынче толстые журналы? Опять же, журналы приходят и уходят, а книги остаются.
В первый сборник Мурада на русском языке вошли две его ранние повести — «Тарлан» и «Люди, идущие в лунном луче». Произведения на первый взгляд совершенно разные, по манере, по стилю, проблематике и содержанию.
Одно о чудесном коне, «коне-музыке» и его хозяине, бесхитростном пастухе «с головою пятиклассника», который только и думает, что об улаке. Другое — о супругах, которым не удается изведать родительского счастья.
Читать далее
10
805
Аноним27 ноября 2025 г.
В чём твоё предназначение?
Как‑то долго я собиралась с мыслями, чтобы поделиться впечатлениями от данной повести. Перед нами предстаёт бездетная семья, живущая в узбекском селе, где, как вы понимаете, без детей жить не принято. Этому посвящено всё произведение.

Что было сначала? Сначала я наслаждалась свадебными традициями, удивлялась разведению шелкопрядов, с интересом наблюдала за коллективным приготовлением праздничного блюда сумаляка. Меня завораживала чужая культура.

Потом я устала от авторского языка: то, что в начале казалось ярким и колоритным, утомило и наскучило. Вплетение фольклора легло тяжестью на моё восприятие книги.

Финал выбил из колеи — я всё пыталась понять: что, как, почему? Поняла так: автор заложил в историю львиную долю символизма. В самом конце будет ошеломляющая сцена, над которой придётся поломать голову. Это была болезнь, это было долгожданное событие или это просто символ божественного знака?

Сама по себе книга о том, как важно любить друг друга и поддерживать, несмотря ни на что; как достойно проходить через жизненные трудности. Порой срываться, злиться, отчаиваться — но идти. И как наше предназначение может быть вовсе не в том, что навязано со стороны.

Луна здесь— как символ изменчивости нашей жизни. То она полная и яркая, и жизнь наша — полная чаша. То убывает, и человек теряется во внутренней тьме и боли. То растёт — и ширится надежда на лучшее. Луна светит для всех нас. И мы все идём в её свете — каждый со своими переживаниями, каждый со своими чаяниями. Сталкиваемся между собой, любим, страдаем, проклинаем. Живём.
Читать далее
6
35