В наличии
roxicrazy
- 799 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Разве это абсурд? К сожалению это суровая действительность. Печальная действительность. Нелепая действительность. Лысые певицы с механическим голосом, мальчики, мечтающие стать лётчиками, чтобы сбрасывать бомбы на дома, пожилые люди, колотящиеся от страха, узнать, что они старые. Страх? Повсюду страх. И повсюду рамки. А всё что выходит за рамки? Оказывается, если это возможно, значит это естественно, а если это естественно, значит в этом нет ничего удивительного. И соответственно летающий человек не достоин нашего внимания. Ведь любой, если бы захотел смог бы так.
Ионеско просто феноменально передаёт в своих пьесах толпу. Одни раболепствуют, вторые восхищаются, третьи презирают, четвёртые ненавидят, но ни у кого не возникает желания понять. Не возникает желания измениться самому. Зато все соблюдают приличия. Пусть дружба - это всего лишь сентиментальный атавизм, который давно пора заменить презрением, но это не помешает называть друг друга друзьями.
Немного больно от прочитанного. Ведь несмотря на то, что летать для человека - как дышать. Что он может увидеть, поднявшись в воздух в этом мире.
Всё лишь грязь, огонь и кровь. Но никто не хочет об этом слушать, а ведь, если лететь хотя бы вдвоём, то обязательно перелетишь через границу этого ада.

А н г л и ч а н к и (вместе). Что вы видели?
Б е р а н ж е. Я видел... видел... гусей...
Д ж о н Б у л ь. Он видел гусей. Ну и шутник...
Б е р а н ж е. Люди с гусиными головами.
Ж у р н а л и с т. И это все? Негусто.
Б е р а н ж е. Людей, которые лизали задницу обезьян, пьющих свиную мочу. Я видел колонны гильотинированных, которые шли без голов... колонны гильотинированных по бесконечным просторам. И еще, еще, не знаю, гигантскую саранчу, поверженных ангелов, побежденных архангелов.Я видел тысячи людей, которых хлестали кнутами, а они говорили: «Так нам и надо, так нам и надо»...

Чтобы передать жестокость жизни, литература должна быть в тысячу раз более жестокой, более ужасной. Сколь бы жестокой литература ни была, она сможет передать лишь очень смазанный, очень смягченный образ подлинной жестокости; да и подлинного совершенства, кстати, тоже.

Истина — всегда что-то вроде невроза... Она никогда не может быть здоровьем, в неврозе истина, истина завтрашнего дня по сравнению с очевидной истиной сегодняшнего.
Другие издания
