
Драматургия
Julia_cherry
- 1 100 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Не очень внятная пьеса. О чём? Чёрт знает. Что-то в духе "не будем ждать милости от природы, взять её - наша задача". Только она нам не по плечу.
Все женские персонажи в книге живут в страхе, что у них не будет счастья. Они его робко загадывают (на птичьем молоке гадают), а оно на них не падает. А если упадёт, то они его воспринимают как птичье... но не молоко. Уныла и тосклива женская доля.
И что с этим делать? Обсудить в ток-шоу с Малаховым и его гостями. Понятно, что это пшик. Не понятно, к чему всё это. Человек одинок. Одинок, потому что боится. Одинок, потому что каждому на каждого в общем и целом глубоко по и на. И по телевизору врут, что им есть до вас дело. Что хотят помочь и могут это сделать. В итоге нанимают плохого актёра с букетом для изображения "и сегодня! в прямом эфире! бабанюра! обретёт своего соседа по коммуналке, с которым их разлучили в трёхлетнем возрасте!"
Никаких инсайтов и решений пьеса не принесла. Настроение не улучшила. Все персонажи остались при своих разбитых корытах. Пытливый читатель может вынести грустную истину (известную большинству в возрасте старше 30, как минимум):

Сложно у меня с этой пьесой. Я ведь даже постановку видела, и вот прочитала теперь. Мне кажется, она хорошо написана. Метафорично, лаконично, эстетично. Есть очень яркие моменты вроде диалога Кати с братом, когда "Ты дома? - А я нет". И такая пауза, и зритель все понял, и додумал.
Но во мне все протестует против идеи "родной родины", "где родился там и пригодился" и вот этого всего. И я не могу объективно читать-смотреть, я внутренне спорю, возмущаюсь и протестую.
Написала и подумала. Что вот у этих людей и на родине все как-то в итоге через задницу получается, абхазы своего же абхаза обидели, русскую девушку в России обокрали, а абхаз ей пришёл на помощь... О несчастных людях история, и как будто у них нет никакого просвета в жизни. А я не люблю, когда без просвета.

Просто не знала я по молодости, что эта жизнь последняя. И год каждый - он в своём роде последний. И шестнадцать тебе один раз, и сорок два.