
Маленькие, но интересные.
Etoile
- 505 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Знаете, куда бы я эту книгу раздавала? В салоны красоты. Она там насущно необходима. Все, кто хочет, чтобы глаза сделались большими, глубокими и одухотворёнными, могут пройти процедуру на дому. Для этого достаточно, как оказалось, ста двенадцати страничек крупным шрифтом.
И не сочтите за излияния старой фанатки. Нет, я ценю творчество Смит как певицы, меня притягивает её экспрессивная, мрачная манера исполнения, но в общем и целом мои чувства к "матери панк-рока" не выходили за рамки доброжелательного интереса. Я не фанатка.
То есть нет, теперь-то фанатка. Полоумная поклонница ста двенадцати страничек крупным шрифтом, включая выходные данные и фотографии.
Кстати, о фотографиях. Они совершенно обычные, не вызывающие. Семейные снимки недавнего прошлого, заурядные пейзажи, танцевальный амбар, ветшающий дом под неброским небом... Облака. Да, облака. И ничего кроме. С текстом аналогичная ситуация. Ничего эпатирующего, никаких выходок в стиле панк, никаких попыток шокировать. Просто сидит под грушевым деревом обычная тётя под сорок, двое детей...
Так, виновата, детей трое. Старший отдан на усыновление. И тётя под сорок несколько не так обычна, как ей хотелось бы...
Эта странная детская фантазия. Пастухи облаков. Что-то вроде колфилдовских (сэлинджеровских?) ловцов во ржи. Расплетатели мыслей, упорядочиватели хаоса, танцующие на паутинках борцы с энтропией. В средние века верили в облачную страну Магонию, в её воинственных жителей, поражающих землян острыми стрелами. Похоже, магонцы, в отличие от нашей цивилизации, сумели помудреть...
О чём бы ни писала Патти Смит, она пишет о невыносимой боли разлуки. О прекрасной неизбежности разлуки, что синонимично. И когда она говорит о неогранённом рубине, который сам собою исчез из узелка, о маленькой собаке, которая погибла, чтобы её не отдавали в чужие руки, об одуванчике, о горящем сарае, о полевых духах, - она, мнится, пишет о потерянном сыне. Я сейчас опечаталась: о потерянном сне. Надо было так и оставить. Жанр произведения: сны о потерянном сне.
Мальчишка-газетчик выкрикивал: «ТЫ НЕ СТАНОВИШЬСЯ, ТЫ УЖЕ ЕСТЬ».
Где тут в облакопасы принимают?

Облачная пастушка Патти Смит...
Я слушала её голос, а вот только что услышала её душу. Голос мне нравится, но без фанатизма, а вот в душу влюбилась без оглядки.
Вот не знаю, есть что-то в этом потоке мыслей моё, близкое мне, родное. Что-то манящее, или, может быть, ускользающее, что задевает, не даёт пройти мимо, не даёт просто так захлопнуть книгу и забыть о ней.
Патти Смит вспоминает своё детство, и эти воспоминания лёгкие (кроме одного для меня лично, не ожидала и не думала, что наревусь над этой маленькой книжонкой, но это мои тараканы), непринуждённые, какие-то воздушные.
Облака, которые надо пасти, одуванчик, ну какое же детство без них, как и без четвероногого друга. Стеклянные шарики, перекрученные гольфы, чёрно-белые фото, загнутые по углам, исчезающие талисманы… Детство, как утраченный сон.
Все мы родом из детства. Оно у всех разное, но все мы вспоминаем его с трепетом, ностальгией и лёгкой грустинкой. И уходит оно от всех одинаково, тихо и незаметно, без предупреждения и прощания, просто однажды мелькнёт за поворотом лёгкой дымкой, думаешь, в прятки играет, а оно, оказывается, ушло навсегда.
Вернётся, конечно, но уже не к тебе, к твоей маленькой дочке, словно никуда и не уходило, подмигнёт задорно, и умчится по стоптанной дорожке за голубым мячиком, который тоже когда-то был твоим…
Хорошая маленькая книжечка. Без претензий на высокое, но вполне философская, чтобы заставить задуматься. Чтобы очнуться и увидеть прекрасное вокруг. Вспомнить прошлое и немного поностальгировать.
Море волнуется раз, море волнуется два … Удивительно, мы тоже играли в такие игры. И мечтали пробежаться по облаку.
Патти, возьмите и меня в компанию пастушек.

Патти Смит покорила меня еще в прошлом году. Честно, каждый раз когда видела в интернет-магазине скидку на "Я пасу облака", то шла мимо. Как бы странно это не звучало, но более отталкивающего оформления, лично на мой вкус, еще поискать надо. Почему было не взять исходник? Блин, я когда смотрю на обложку, то вижу брошюру католиков, что частенько пытались всучить нам в детстве (была в Питере такая практика, когда сторонники церкви ходили по домам и раздавали буклеты). Короче, я просто не могла отделаться от данного сравнения и если бы не игра KillWish, то взялась бы за книгу очень не скоро.
Я пасу облака – это тот случай, когда мне трудно описать словами чувства. Патти Смит мне определенно очень и очень нравится. Она тот человек, с которым хочется общаться. Я не являюсь фанаткой ее музыки, в своей сборной солянке на компе могу нарыть, в лучшем случае, песен 5, но ее поток мыслей, это словно найти родственную душу.
Разочарование от того, что книга закончилась, подобно вселенской трагедии. Редко, но метко, в руки попадается что-то столь ценное, чем не хочется делиться. Определенно на моей книжной полке обязательно появятся книги Смит. Просто такого попадания на одну волну – крайне редки.

Как счастливы мы в детстве. Как тускнеет свет, когда раздается голос рассудка. Бредешь по жизни, оправа без драгоценного камня. Но вот однажды сворачиваешь на другую улицу — вот же он, лежит на земле, капля граненой крови, и светится, более реальный, чем призрак. Если потянуться к нему, он может исчезнуть. Если ничего не делать, не обретешь потерянного. В этой маленькой загадке содержится выход. Молись собственной молитвой. Неважно, как ты молишься. Но, когда молитва будет произнесена, у тебя появится единственная драгоценность, которую стоит хранить. Единственное зернышко, которое стоит подарить другому.
Маленькая ручонка протянула мне одуванчик.
Загадай желание!
Я взяла одуванчик. Ярко-желтый, дикий, ни на что на свете не влияющий, любимый Богом. Ради наших желаний превращающийся в древнее дуновение ветра. Крупинки пушистой манны слетают на землю…
Загадай желание, подуй…
Я дышу — чего мне еще желать. Все мое бытие воспарило в этом поиске. У меня была привилегия — небо, способное в мгновение ока превратиться во что угодно.
В облаках я высматривала знамения, ответы. Облака, казалось, двигались очень быстро, куполообразные, нежные соединительные ткани. Лицо искусства, в профиль. Лицо неверия в очевидность — благословенное.
Что мы делаем, Великий Бэрримор?
Колеблемся.
Что нам делать, простой монах?
Верить и дерзать.
И этот совет, в котором звучало бесконечное милосердие, сделал мои ноги легкими-легкими, и какая-то сила подняла меня, позволила воспарить над лугом, хоть всем и казалось, что я по-прежнему среди них, поглощена людскими заботами, стою обеими ногами на земле.

Сознание ребенка, словно поцелуй в лоб, открыто и непредвзято. Оно кружится, как балерина на самом верху высокого глазированного торта, сладкого и ядовитого.
Обыденное озадачивает ребенка, в необычайное он углубляется как ни в чем не бывало, пока отсутствие покровов не начинает пугать и сбивать с толку, и тогда он ищет укрытие, жаждет хоть какой-то упорядоченности. Ребенок взглянет мельком, выхватит крупицы информации и смастерит из своих истин немыслимое лоскутное одеяло — истин диких, лохматых, которые с правдой и рядом не лежали.














Другие издания


