Забайкальцы (комплект из 2 книг)

Василий Иванович Балябин - один из старейших советских писателей Сибири, успешно разрабатывающий историко-революционную тему, участник гражданской войны - печатается с 1931 года. Роман "Забайкальцы" посвящен жизни забайкальского казачества. В первых двух книгах автор ярко воспроизводит быт и нравы забайкальских казаков, показывает условия, в которых формировались их взгляды и убеждения. Действие романа разворачивается в годы первой мировой войны, революции, гражданской войны. Третья и четвер...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,4

17 оценок

5
59%
4
29%
3
12%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 18Хотят прочитать 42

Рецензии

vololo22 октября 2019 г.
Книжка попалась мне случайно, хотя по тому у меня есть на работе, в машине и дома (это нормально - я живу в Забайкальском крае, а Балябина издавали стотысячными тиражами, тут эта книжка есть в каждой семье). Был сильно удивлён буквально с первых страниц - казалось, что читаешь "Тихий Дон" вперемешку с "Поднятой целиной", только вместо южных названий фигурирует забайкальская действительность - Ингода, Чита, сопки, казачьи войска Дальнего Востока и вот это вот всё. Написано откровенно хорошо - и язык отменный, и сюжет довольно динамичный, и трагедии на каждом шагу, и сомнения, и тревоги, и красивые женщины, и смелые мужчины, и шашки, нагайки, враги, сражения.
Отдельные блоки выписаны просто гениально. Вся картинка вокруг Янкова, Спирьки Былкова и их пьяной встречи с бандой Пережогина достойна экранизации лучшими режиссёрами Голливуда и Болливуда. Не меньше неё достойна реанимации на большом экране и в сердцах всех читателей мира процедура похищения Насти в Сосновке. В деталях, с любовью и знанием дела выписан забайкальский сенокос. Много крутых боевых сцен - как в Первой мировой в Европе, так и у нас в Гражданскую войну. Вообще бардак на смене власти в регионе описан, на мой взгляд, хоть и в силу идеологических установок однобоко , но - отлично.
Я уж не знаю, насколько точно и правдиво описал Балябин быт забайкальцев в начале XX века, но подозреваю, что достаточно близко к реальности. И это описание для меня впервые как бы разукрасило то время, до сих представлявшееся мне набором чёрно-белых фотокарточек. Старые снимки ожили, с них вышли улыбчивые, говорливые, смелые и трусливые, весёлые и грустные казаки, кулаки, батраки, рабочие железнодорожных депо, атаманы и их жёны, высыпали на улицы забайкальских деревенек детишки, молодёжь начала крутить любовь, таскаться на вечорки, бухать и работать.
Сотни героев у Балябина говорят великолепным русским языком с забайкальскими нотками, от которых замирает сердце и очень часто хочется хохотать и плакать - так круто подано с первой и до последней страницы.

Дремин снова посмотрел в список.
— Чащин Федор!
— Чево? — донеслось из заднего угла избы.
— Я т-тебе, морда неумытая, покажу «чево»! Зачевокал. А ну! Выдь сюда!
— Чи-ча-ас! — И к столу протискался толстый, неуклюжий парень в розовой ситцевой рубахе, к которой, словно для смеху, были пришиты погоны. На маленькой, не по росту, голове парня клочьями торчали белокурые, давно не чесанные волосы, на мальчишески розовом лице его блуждала виноватая улыбка, а синие, как васильки, глаза смотрели по-детски испуганно и наивно.
— Встань как полагается! — заорал на парня Дремин. — Пятки вместе, носки врозь, руки по лампасам, ну! Балда, раскорячился, как старый бык на льду. И нарядился, как баба, в ситцевый сарафан. Почему не в форме?
— Да у меня… это само… — розовое лицо парня стало густо-красным, — нету ее…
— Заработать должен и приобрести, дубина осиновая! Вот заявись-ка в следующее воскресенье в таком виде, так я тебе покажу, где раки зимуют! А теперь отвечай, кто у нас поселковый атаман?
— Атаман-то? А ты что, не знаешь? Тимоха Кривой.
Грянул хохот. Дремин, которому атаман был двоюродным братом по матери, разозлился, хлопнул кулаком по столу.
— Ты что, с-сукин сын, с ума сошел? Кто это тебя научил атамана так называть?
— Никто не учил, его все так зовут.
— Все так зовут! Чучело огородное, называть его нужно «господин поселковый aтаман приказный Болдин». Понял?
— Понял.
— Отвечать нужно: «Так точно, понял, господин обучающий». Теперь дальше. Ты кто?
— Зовут меня Федька, а дразнят «Левша». А ты что, не знаешь?
Новый взрыв хохота, даже Дремин не утерпел, засмеялся, обвел взглядом казаков.
Ну, разве это не прекрасно? И так всю книгу. Герои у Балябина говорят, как боги - с пословицами, поговорками, шутками, прибаутками, присказками, и я часто засиживался за их похождениями до глубокой ночи.
Нельзя сказать, что в книжке хорошо выписано прямо много героев, но те, в которых Балябин вложился - они просто как живые. Ермоха, Савва Саввич, Егор, Спирька. Семёнова во второй половине книги Балябин не описывает, но внимательный наблюдатель заметит, что автор знакомит главного героя - Егора Ушакова - с есаулом Семёновым на Первой мировой (Семёнов и правда был контужен в бою летом 1915 года, но остался в строю):

Вестовой казак провел Егора через кухню в горницу со множеством икон в переднем углу и с глиняным, исковырянным каблуками полом. На широкой скамье за столом сидел командир сотни Шемелин, а напротив него, на табуретке, спиной к Егору, офицер с темнокаштановым чубом и левой рукой на перевязи.
— Честь имею явиться. — Егор остановился у порога, правую руку приложил к фуражке. — Рядовой Ушаков.
Шемелин с веселой улыбкой взглянул на Егора и сказал своему собеседнику:
— Вот он, ваш спаситель, Григорий Михайлович.
Офицер с каштановым чубом оглянулся, и Егор узнал в нем того есаула, которого он недавно защитил от немцев и препроводил потом в госпиталь.
— Здравствуй, Ушаков, — легко поднявшись на ноги, сказал есаул.
— Здравия желаю, ваше благородие!
— Так это ты, братец, отвел тогда меня от смерти?
— Я, стало быть… — не по-военному просто ответил смутившийся Егор. Он только теперь по-настоящему рассмотрел есаула.
Тот был среднего роста, ладен телом и приятен лицом. А лихо закрученные вверх усы и веселый, решительный взгляд живых серых глаз придавали ему что-то чисто казачье, удалое, мужественное, располагающее к нему людей.
«Каков молодец, — подумал Егор, глядя на есаула и радуясь, что спас такого славного человека. — Орел! Настоящий орел!»
— Благодарю, дружок, от всей души благодарю, — продолжал между тем есаул, весело и дружелюбно глядя Егору в лицо, легонько касаясь здоровой правой рукой рукава Егора. — Кабы не ты, быть бы мне теперь вестовым у Николая-угодника!
— Да ведь оно дело военное, ваше благородие, — пробормотал совсем застеснявшийся Егор, — хоть до кого доведись…
Подошел Шемелин.
— Видал, Григорий Михайлович, какие у меня казачки, а? Ведь вот геройский поступок совершил и помалкивает себе, как будто и дело не его, я и до сегодня не знал…
И тут он обернулся к Егору:
— Вот что, Ушаков! За проявленное в бою геройство и спасение от смерти командира сотни 1-го Нерчинского полка, их благородия есаула Семенова, представляю тебя к награде георгиевским крестом четвертой степени. Надеюсь, что это первый, но не последний твой крест, желаю тебе вернуться в станицу полным кавалером.
У Егора зарябило в глазах, правая рука его машинально подкинулась к козырьку фуражки.
— Покорнейше благодарю, вашескобродь. Рад стараться.
— Ты какой станицы? — снова заговорил Семенов.
— Заозерской, ваше благородие!
Нашего, значит, второго отдела. Хорошо-о. Так вот, Ушаков: будем живы, после войны приезжай ко мне в Куранжу, Дурульгуевской станицы, пару коней на выбор изо всех табунов подарю тебе…
А пока что, — есаул здоровой рукой извлек из нагрудного кармана часы с цепочкой и подал их Егору, — возьми, братец, на память. Бери, бери, не стесняйся, не обижай отказом.
Читать "Забайкальцев" забайкальцам очень круто ещё и потому, что по книге ходят-бродят люди, именами которых названы читинские улицы - Фрол Балябин, прапорщик Богомягков, Лазо, Иван Бутин, Дмитрий Самойлович Шилов, Матвеев. В книжке всё знакомо, хотя Балябин и переиначил названия населённых пунктов, да и вообще много своего добавил. С Читой мало там переделано, а в остальном легко угадываются посёлки Карымского района - Адриановка, кажется, стала Антоновкой, Верхние Ключи больше всего похожи на Урульгу по описанию, много в книге населённых пунктов с юга края, вдоль железнодорожной ветки на Маньчжурию.
С идеологической точки зрения всё примерно понятно - историю пишут победители и так далее. Я, к своему стыду, сразу понял, что плохо знаком с историей становления Советов в Забайкалье, вообще с событиями Гражданской войны, с трудом представляю, кто такой атаман Семёнов, но откуда-то знаю про зверства семёновцев в Маккавеево. После "Забайкальцев" гораздо более понятными становятся разбросанные тут и там по всему краю старенькие памятники борцам за советскую власть в Забайкалье. Как бы эти корявые стелы и прочие аккуратно до сих пор огороженные палисадники на сопочках наполняются после прочтения смыслом. Ну и про всё это сразу хочется почитать чего-то осмысленного.
Читать далее
10
2,3K
Graft29 октября 2025 г.
Господь всемогущий, гениальная книга. Знакомьтесь: "Тихий Дон" здорового человека, оставим Шолохова курильщикам. По любопытному совпадению, тоже жирнющий четырехтомник.
История стартует примерно в 1909 году в казачьей станице в забайкальских тигулях. Читатель погружается в жизнь тамошних казаков, от ухода за домом и сенокоса до местных праздников, особенностей сословия и разных военных учений. До того я слабовато представлял себе, что это за ребята, ну а теперь узнал и про четыре года обязательной строевой службы, и про большие земельные наделы, и про обмундировку, и про иерархию с атаманами, да вообще про все. Весь первый том это сельский быт плюс служба Егора (практически главгероя), который относится к казакам призыва десятого года. Ближе к концу четырехлетней службы он получает длительный отпуск, возвращается домой и врастает в домашнюю жизнь — там много сложных историй, начиная с любовной драмы, где Егор планирует после конца службы наконец умыкнуть свою зазнобу от постылого, — но те читатели, что в ладах с арифметикой, уже понимают, что скоро Егорушка влипнет и планам его каюк: этим летом началась первая мировая. Это и будет финалом первого тома. Тут же встретится единственный унылый момент — махровая агитация социалистов в тюрьме, куда попадут несколько однополчан Егора. Кстати, строго говоря, гг тут нет: повествование разделено между несколькими географическими точками, где действуют свои персонажи.
Второй и третий тома это фронт и революционная неразбериха. Просто великолепно показаны особенности казаков из Забайкалья. Во-первых, до того я читал про европейскую часть страны или Сибирь с Колчаком, а в местных тигулях всем железобетонно плевать и мощных правящих сил пока не предвидится. Во-вторых, казаки, как служивые люди, привыкшие к приказам, очень легко идут за агитаторами: если с ними первыми поговорили монархисты, то они собираются в белую армию, если большевики — начинают ополчаться в красную. Некоторые персонажи и их полки переходят со стороны на сторону по 2-3 раза, причем если под Москвой за такое расстреливают, то тут всем по барабану, ибо никто ничего не понимает и запутались совершенно все. Кроме того, со всех сторон конфликта свои знакомые ребята, с которыми либо в одном селе жил, либо на станичной сходке пил, либо в полку щи хлебал. В-третьих, казачеству так-то плевать на революцию: земли у них хватает, власть и так выборная и народная, и вообще какая разница, кто там в столице сидит. В-четвертых, несмотря на легкое записывание в армию вследствие военных привычек, казаки только и смотрят, как бы дать по тапкам и пойти пахать да косить — неудивительно, учитывая предыдущие пункты: бороться за красных или белых они не видят особого смысла, а хозяйство у всех большое, нищих оборванных крестьян тут нет.
Четвертый том самый унылый: конец неразберихи, атаман Семенов с японцами VS красные казачьи полки, полноценная гражданка, фронт, бесконечные описания движения военных фигурок по карте, минимум быта. Правда, после конца гражданки снова отсыпят приятного, но не слишком много. В общем, типичная книжка про гражданку, не стоит особого внимания.
Общее впечатление фееричное. Язык автора — огонь, персонажи говорят такими словами, что приводят в восторг, бытовуха довлеет над тактическими сводками с поля боя, а скучных агиток по минимуму за пределами конца первого тома. Вдобавок тут масса действующих лиц всамделишные ребята, хотя обычно в таких книгах реальные личности это всякие генералы, а тут даже анархист Пережогин и его налет на банк Читы имели место. Впрочем, все эти плюсы понятны, если заглянуть в биографию автора: казак, родился в 1900 году в Забайкалье, понюхал всю эту кашу в прямом эфире.
Подведу итог. Шолохова к стенке, Балябину четыре георгиевских и шашку с дарственной надписью.
Читать далее
9
77
VadimLedovskoj28 августа 2025 г.
Малоизвестная история забайкальских казаков
Я родился и живу на Кубани, где традиции казачества встречаются повсеместно, и думаю, многие слышали о кубанских казаках, но для меня было открытие, что в Забайкалье тоже были казаки, у которых свои традиции и обычаи. Автор очень подробно и ёмко описывает становление будущих воинов, начиная со школьного возраста, где азы постигаются в казачьей школе, и заканчивая непосредственно несением военной службы.
Роман-эпопея описывает становление советской власти в Забайкальском регионе, но назвать произведение историческим язык не поворачивается, хотя есть реальные исторические личности, но нет скучных дат.
Читая, получил огромное удовольствие, тут и патриотизм, и любовь, и верность своему делу, и предательство, и приключение. Всем рекомендую.
Читать далее
3
33

Все рецензии

Цитаты

Graft29 октября 2025 г.
— Приезжаю это я в Кайдалову, — попыхивая трубкой, начал Архип, — кожи отвозил Игнахе Чистякову, одну дубил я ему, другую на сыромять делал. Дело к вечеру было, пришлось заночевать мне там. Поужинали мы, Игнаха и говорит: «Пойдем к Ивану Варламову, к нему Пронька-цыган приехал с маграфоном». — «Что это такое?» — «А вот пойдем, увидишь». Пошли. И ладно, что поторопились, кабы попозднее пришли, и не попасть бы нам, народищу набралось… как в бочке огурцов, один другого давит, и все лезут и лезут. Мне подвезло, к самому столу подобрался, все рассмотрел досконально. Диковинная, братцы, штука, прям-таки удивительно! Посмотришь на него — обнаковенный ящичек с трубой, во-от такой будет, — Архип развел руками, показывая размер граммофона. — И кружки к нему такие, вроде сковороды. Ну и вот, подошел к нему Пронька, покрутил-покрутил за ручку сбоку и эту самую сковороду сверх ящика положил. Смотрим, завертелась она, как мельничный жернов, зашипела да-а-а как запоет:
Ехал с ярмонкн ухарь купец!
Ухарь купец, удалой молодец!
— Человечьим голосом?
— Человечьим.
— Господи боже мой, — закрестились, заохали старики. — До чего дожили!
— С нами крестная сила!
— Оказия… мать честная!
— Последние года…
— Омраченье, и больше ничего, — уверенно заявил дед Михей. — Да рази можно поверить, чтобы какая-то сковорода человечьим голосом пела? Он, Пронька-то, небось крутит эту самую Аграфену или как ее там? А цыганы забрались на вышку и поют, а вам, дуракам, кажется, что это она поет, вот и вся хитрость.
— Э-э, нет, дядя Михей, мы тоже так думали сначала, нашлись ребята — и на вышку слазили, проверили, и на крыше посмотрели, никого там не обнаружили. Даже избу-то окружили народом, чтобы, значит, подвоху какого не произошло. Не-ет, он пел, маграфон, я-то совсем от него близко находился, даже рукой его пощупал. Да-а. И вот пропел это он нам ухаря, Пронька опять покрутил ручку, перевернул сковороду другой стороной, и как запоет она опять, аж труба гудит. И так это чисто выговаривает «Камаринского». Я даже слова-то разобрал.
Читать далее
1
22