
В погоне за Валентинами
raccoon-poloskoon
- 65 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
универсальная коллизия Пушкина - человек перед лицом "высших ценностей". Данная формулировка - не вполне метафора. В мире Пушкина человек (привыкший, по крайней мере с эпохи Просвещения, считать себя безусловно единственным субъектом и, в общем, хозяином бытия) на самом деле существует, действует, поступает и мыслит перед Лицом действительного Субъекта бытия - Лицом не только все видящим, но и действующим. Такое представление о человеке само по себе старо как мир, но соль моего утверждения в том, что для Пушкина - то как творца оно вовсе не "представление", "убеждение", "идея" и пр., а - непосредственная данность его художественного опыта, являемая ему в творческом процессе.

Величайший мастер перевода, переложения, пересказа, вариации, Пушкин ни разу в жизни не перевел чужого произведения только потому, что, мол, оригинал уж очень хорош и неплохо бы познакомить с ним русского читателя; тем более это касается церковнославянских текстов, которые большинству были знакомы или привычны (со школьной скамьи и благодаря церковным службам) и язык которых, в общем, перевода не требовал. Пушкин переводил только тогда, когда этого настоятельно требовала некоторая глубоко личная нужда в определенном высказывании, более того, он необычайно часто пользовался "чужим" словом, образом, фрагментом, замыслом - когда видел, что нужное ему высказывание уже существует; раз существует - выдумывать своего уже не надо, достаточно повернуть "чужое" слово необходимой в данном случае гранью, сохранив при этом изначальные его достоинства, но внеся свои коррективы; многие пушкинские произведения, в том числе "Евгений Онегин", представляют собою, с внешней стороны, буквально мозаику разнообразных "цитат". Перевод был для него актом не просветительского, а исключительно творческого, личного характера.

поистине, "все мы много согрешаем", все "падаем и восстаем". Но все это, как правило, остается в глубине и тайне нашей души: мы молчим, открываясь разве на исповеди или, в порыве откровенности, избранным ближайшим людям. А поэт Пушкин отличается от нас тем, что не молчит. Он не утаивает от нас самоотчета в преткновениях, сомнениях, падениях, блужданиях - он насквозь исповедален. Это не потому, что ему так нравится, - просто таково свойство его поэзии: слово не отражает его внутреннюю жизнь (с неизбежной частичностью, свойственной всякому "отражению"), а целостно являет эту жизнь. Такое свойство ставит поэта в крайне "невыгодное" по сравнению с нами положение: он не может произвольно отобрать из своего образа, из своей исповеди, наиболее "презентабельное", всякий может при желании ткнуть пальцем в то или иное слово и, заменив пушкинское "я" на отчужденное "он"