Генералиссимус Суворов

Роман известного историка-публициста Леонтия Раковского - это впечатляюще яркое и достоверное произведение о жизни и военных подвигах великого полководца России. Генералиссимус Суворов выиграл шестьдесят три военных сражения, судьбоносные победы армии под его началом изменили ход истории России в восемнадцатом веке. Полководец от Бога, он был беспощаден к бунтовщикам и милосерден к отчаянно храбрым врагам, знал времена неслыханной опалы и небывалой царской милости. Его героизм приумножил честь...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,6

65 оценок

5
63%
4
32%
3
5%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 83Хотят прочитать 101

Рецензии

Аноним7 декабря 2019 г.
Генерал форвертс
«В заслугу автору следует поставить, что он избежал преувеличения личных подвигов изображаемых героев и «анекдотизма»... Ушаковы, Суворовы, Кутузовы, Нахимовы — были непобедимы именно потому, что являлись живым олицетворением могучих моральных и интеллектуальных сил в породившем их великом народе, истинном творце истории»
(Е. Тарле, «Правдивый рассказ о русском герое»)
Вдруг без всякой особой дополнительной мотивации захотелось прочитать пару добротных исторических романов, и выбор пал на романы Леонтия Раковского, исторические книжки которого когда-то давно в юношеском ещё возрасте читались и фамилия автора запомнилась.
И при просмотре библиографического списка выбор пал на двух наших прославленных военачальников: генералиссимуса Суворова и адмирала Ушакова.
Книга Раковского о Александре Васильевиче Суворове начинается совсем не с детских или там юношеских лет этого прославленного полководца. И даже первые годы службы Суворова Раковский пропускает мимо внимания читателя. Хотя всё-таки по мере чтения романа то тут то там встречаются упоминания и о детстве Саши, и о начале службы, и о военной его неспешной карьере. А непосредственно с боевым периодом жизни Александра Суворова мы знакомимся начиная с Семилетней войны и с непосредственным боевым уже участием будущего генералиссимуса в боевых действиях русской армии под Кунерсдорфом.
А затем автор уже попросту и без особых затей проводит читателя по биографии полководца, останавливаясь на наиболее значимых фактах и эпизодах и более подробно освещая основные героические вехи — «Туртукай, Козлуджи, Фокшаны, Рымник, взятие неприступной турецкой твердыни Измаил, Адда, Треббия, Нови и замечательнейший переход войск Суворова через Альпы» (так формулирует одна из аннотаций к этому роману и мы не будем мудрствовать и просто повторим этот славный перечень).
Однако Раковский вовсе не скатывается на сплошную героизацию лично Суворова и русских войск, а вместо славословия старается показать нам и характер и темперамент и наиболее яркие примеры поведения как главного героя книги, так и других её персонажей — простых мушкатеров и младших офицеров, а также ряда генералов как русских, так и иностранных — союзнических и немногих от противника.
Но в первую голову перед читателем всё-таки встаёт во весь рост личность Александра Васильевича Суворова. Который помимо новаторских военных теорий, подтверждаемых немедля суворовской практикой ведения военных действий, умел ещё и отличаться личным мужеством на поле боя, умел быть всегда впереди своих войск, умел вместе о своими чудо-богатырями терпеть все тяготы текущего момента, умел вести армию за собой с верой и в правоту своего военного дела и в правоту своего командира — генерала-фельдмаршала-генералиссимуса Суворова.
Понятное дело, что быть полностью беспристрастным Леонтий Рауковский не может и образ прославленного полководца подан им с явной любовью и демонстрацией только положительных черт личности. Да ведь и масштаб личности таков, что в данном случае какие-то мелкие чисто человеческие слабости и особенности практически совсем не имеют значения ни для оценки личности генералиссимуса Суворова, ни для восприятия его жизни и военной деятельности. Причём конечно же на первом месте будет именно военная деятельность русского солдата Александра Суворова, который отслужил в русской армии более 50 лет и всю свою жизнь положил во славу русского оружия и любимого Отечества.
И когда пишешь вот эти выспренние строки, то чётко осознаёшь, что другими словами ты выразить уже своё собственное отношение к этому незаурядному человечку и гениальному полководцу не можешь и не будешь. Ибо обыденные слова в этом случаем мало что могут сделать.
Для интересующихся исторической литературой вполне приличная книга, с неплохим образным языком и динамическим сюжетом. Рекомендую.
Читать далее
43
1,6K
Аноним9 мая 2016 г.
После недавнего прочтения романа Две столицы , одной из тем которого была русско-турецкая война 1787-1791гг., захотелось прочесть что-нибудь про Суворова, вот только подходящую книгу выбрать было сложно, да и настроение не то было. У меня в домашней библиотеке нашлось три книги об этом знаменитом полководце, вот только стиль изложения различный. Хотелось именно художественное произведение, чтобы и читать было интересно, но и чтобы достоверно было. Чтобы это был полноценный исторический роман.
Роман Раковского порадовал безмерно. Читалось на одном дыхании.
Вообще же, тема любой войны тех времён представляет известные трудности. Трудности эти – наименования многочисленных военных подразделений и различные виды войск (то егеря, то гусары то ещё кто), география передвижений войск и способ ведения войны, столь не похожий на нынешний и батальные сцены – подчас портят всё впечатление, делают чтение весьма трудоёмким. Но, к счастью, автор со всем этим справился, всё предельно ясно, стиль изложения замечательный, и чтение было захватывающим, эмоциональным и очень поучительным.
Пришлось вновь задействовать и географический атлас, и интернет, но это мне уже привычно.
Итальянский поход 1799 и Швейцарский поход
По поводу же эмоций. В книге, хотя и написана она на серьёзную тему, нашлось место и юмору, и немало. Но часто просыпалось и возмущение. Отчасти потому, что подтвердилось, уже не в первый раз, что какой бы ни был век на дворе, 18 или 21, вечно одно и то же. Ничто не меняется: «Россия помоги, Россия спаси!», а потом ещё и грязью поливают и пакостят. Это я, в данном случае, по поводу союзников, австрийцев, будь они не ладны.
Ну а что касается Петербурга, то там всё как всегда: зависть, интриги, карьеризм и прочее. Только монархи меняются. И у каждого из них свои заскоки.
Ну а читать я начала, вообще-то, из-за Суворова.
Образ Александра Васильевича в книге получился очень ярким. Его есть за что уважать, он вызывает симпатию. Личность интересная, на самом деле, но очень непростой человек. Сильно выделялся своим образом жизни, это да, и многое в его поведении давало повод считать его чудаком. При этом очень образованный и умный: знание языков и истории, наблюдательность и знание людей. Невзрачный внешне, с бешеной энергией, способный заставить солдат себя уважать и чуть ли не боготворить. И ни одного проигранного сражения, что не спишешь на простое везение, как ни старались сделать завистники. При этом вёл войска в бой лично, даже в пожилом возрасте. А вот в семейной жизни неудача.
Пожалуй, я могу долго распространяться по его поводу. А ведь помимо Суворова в романе целая галерея исторических личностей, начиная с Екатерины и заканчивая Багратионом и Кутузовым, у которых впереди ещё войны с Наполеоном.
Теперь подумаю, может, возьмусь за роман «Кутузов» того же Раковского, если не сейчас, то позже.
Ну а данный роман 10 из 10 однозначно.
Читать далее
18
1,5K
Аноним4 июля 2022 г.
От ненависти до любви. От штампа до скрупулёзности.
«История — это политика, опрокинутая в прошлое».
В нашей стране, как и в целом в мире, историческая наука прошла, да и проходит по сей день, весьма непростой путь. Возникнув, именно как наука, в веке так в XVIII и достигнув подлинного расцвета в последующем столетие (бурно расцветая на растущем национальном самосознание) она чуть не схлопнулась в один присест в горниле постреволюционного угара, чтобы, «аки птица феникс», вновь переродиться на все том же топливе национальных и патриотических чувств. 30-е годы XX века вобрали в себя новые идеологические шаги, продиктованные возвеличиванием Российского прошлого. Критикуя концепции Покровского, обвиняя его самого и его последователей в «антипатриотизме» и «очернительстве истории России»; государство, оставаясь на рельсах идеологии Марксизма, тем не менее обратило свой взор на два принципиальных момента. Во-первых, это роль личности в истории. Во-вторых, это обращение к историческому прошлому с целью демонстрации его в определённом патриотически выверенном духе. Как первое, так и последнее принципиально для нас появлением целой плеяды талантливых прозаиков и публицистов чьи работы «приоткрывали перед нами завесу исторических тайн». Широкая масса не будет копаться в тонкостях концепций Фроянова или Грекова, ей подавай язык более простой и доступный. Путь абсолютного большинства в историческую науку начинался исключительно через историческую же литературу.
Моей главной любовью был и останется Скотт, его творчество не только определило мой дальнейший жизненный путь, но и породило любовь к качественной исторической литературе. И тогда, и сейчас, оставаясь верным себе и стараясь при высшем приоритете субъективности в литературе быть хоть чуточку объективным, не могу не отметить главную заслугу «Шотландского чародея» - писать так, чтобы «было понятно ребенку и интересно взрослому». Этим Скотт затмил собою многих, в особенности тех, кого можно отнести к «Отечественным подражателям». Что в отрочестве, что, частично и в юности, читать прозаиков XIX века было сродни настоящей пытки. В сравнение со Скотом, Дюма, Стивенсоном такие легенды исторической романистики, как Лажечников или Данилевский неизменно проигрывали, проигрывали слогом, интересом, духом. Парадокс, но русский роман о русской истории казался мне куда более далекими и менее понятным чем его собрат из другого бока Европы. В пылу юношества многое можно было списать на интерес к авантюрным историям к тому, что назвали бы «духом приключения». Наша проза казалась небогатой подобными вещами. Потому-то, минуя пласт XIX века, многие погружались в литературу века XX. Чей исторический интерес, со временем перестал ограничиваться исключительно образами Петра и Грозного Ивана вкупе с народными восстаниями и мятежами. Роковые сороковые потребовали обращения к славному историческому прошлому:

«Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!».
Имена Суворова, Кутузова, Ушакова, Невского, Хмельницкого увековечивались в названии наград, кодовых обозначений операций, по ним снимали кино и писали книги. Причем процесс этого увековечивания начался еще до событий Великой Отечественной войны. Советская героизация прошлого фактически началась в 30-х годах и имя Леонтия Раковского здесь стоит особняком. Именно его перу принадлежат романы сразу о трех выше упоминаемых фигурах: Суворов, Кутузов, Ушаков.
«Суворов» Раковского – это прежде всего галерея событий XVIII века, её скорее можно сравнить со сборником рассказов связанных общностью линий героев, чем с классическим романом, написанным в духе Скотта или его подражателей. Роман-биография сам по себе непростой жанр – это тот случай, когда хочется сказать обо всем, но в какой-то момент ты понимаешь, что в таком виде история грозит превратиться либо в хронику, либо в сборник, здесь вышло второе. Мы скачем по театрам военных действий, порой перепрыгивая целые десятилетия; встречаем героев, кои уже никогда более не возникнут на страницах этого романа; здесь нет места богатым описаниям Гюго, размеренному темпу Скотта, да оно и не удивительно! Вспомните о ком эта книга! «Только вперед!». Высокий темп, заданный автором, кажется не мешает ему сконцентрироваться на всех знаковых легендах, связанных с его героем. Вот вам «Наука побеждать» диктуемая и применяемая; вот вам детство и образ болезненного мальчика поднимаемая во встрече с отцом; вот вам увлечение поэзией, то тут то там всплывающая в тексте; вот вам меткие фразы и необычность поведения, по сей день вспоминаемые то к месту то не к месту. Вообще Автору удалось избежать как академичности, так и, что было бы еще хуже, анекдотичности образа своего героя. Суворов Раковского получился очень живым персонажем, что особенно остро ощущается в последних главах романа, а главное удивительно точно воспроизведенным. Вообще скрупулёзность, с которой автор придерживается источников, приятно поражает – надо понимать, что многие реплики и фразы не придуманы самим Раковским, а вплетаются в повествование на основе воспоминаний тех, кто прошел горнило сражений вместе с генералиссимусом. Так сцена из прибытия Суворова к войскам в Верону, во время Италийской кампании, почти целиком взята из воспоминаний Багратиона:

«Всех поразила экстравагантная манера главнокомандующего. Он стоял с закрытыми глазами, и когда Розенберг называл имена генералов, ему незнакомых, открывал глаза и говорил: «Помилуй Бог! Не слыхал! Познакомимся!».
А ведь перед нами без малого сорок лет жизненного пути, вместившее в себя множество сражений, триумфов баталий и сложностей при дворе.
Хронология истории, да и сам объем романа, при всем при том, практически не заметны. Легкость повествования невольно заставляет воскликнуть: «Уж восемнадцатый ли век перед нами!?» Впрочем, не стоит забывать, когда роман писался. Да и легкость истории служит палкой о двух концах. Перед нами скорее юношеское, а не взрослое произведение. Роману о XVIII веке не хватает самого XVIII века. Он слишком параден, слишком черно-бел, в нем нет серых оттенков, нет самой эпохи, это именно, что музей, в который повели группу школьников: «Вот ребята исторические фигуры, эти хорошие, а эти плохие»; Раковский упрощает и штампует для нас историю. Отношения Потемкина и Суворова были куда теплее. Фигура Каменского была куда более сложной и неоднозначной чем она предстала на страницах романа, а ведь не многие знают, что сын Михаила Каменского – Николай – служил под началом Суворова и не просто принял участие в Швейцарском походе, а отличился при взятие Чертова моста, за что получил от Суворова особую награду: «Самого же Николая Михайловича с этого времени, намекая на его заслуги в этом бою, он стал называть Чёртовым генералом». Даром, что и отец, и его сыновья (у Каменского было двоя сыновей и оба стали генералами) отличались весьма тяжелыми (если не сказать неуживчивыми) характерами, а Михаил Каменский не только по-чёрному завидовал Суворову, но даже пытался во всем ему подражать (оставаясь при этом верным своему тяжелому нраву). Попробуй Раковский сыграть на этих контрастах, попробуй он чуть раскрыть некоторые аспекты, история вышла бы живее и литературное… Но ничего этого нет даже близко: Каменский лишь низведен до роли пруссофила, Потемкин – до роли царедворца (хотя даже она толком и не раскрыта, служа лишь преамбулой к Измаилу), Павел критикуется за военную реформу (что тоже весьма однобоко и не всегда справедливо). Во всем этом присутствует некая штамповоность, из-за чего «Суворов» Раковского несколько проигрывает в литературности таким жанровым примерам романа-биографии, как «Слово и дело» или «Фаворит» - за авторством Пикуля. Но стоит ли относится к этому критично? Придай Раковский неоднозначности всем, кто окажется на пути Суворова за более чем сорок лет описанных в романе и что вышло бы по итогу? Огромный масштаб событий с участием масштабной для нашей истории личности… быть может здесь и нет иного пути.
Заслуга «Суворова» однозначна. Сколь простодушным бы не был роман в отражение эпохи, он, как это не парадоксально, остается очень категоричным в отражение своего героя. Суворов – это не просто одно из имен нашей истории. Эта была фигура подобных коей не было, да и скорее всего больше и не будет: «Пройдут многие годы, явятся в русском народе другие великие вожди, но каждый раз, когда стальная стена штыков русских должна будет обрушиться на врагов, мы вспомним Суворова». Раковскому удалось показать нам эту фигуру, такой какой она в действительности была, избежав ненужной мишуры, анекдотичности, «преувеличения личных подвигов», оставив перед нами лишь солдата и его безграничную и НАСТОЯЩУЮ любовь к Отечеству!

Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов
С горстью россиян все побеждать?
Быть везде первым в мужестве строгом;
Шутками зависть, злобу штыком,
Рок низлагать молитвой и богом,
Скиптры давая, зваться рабом;
Доблестей быв страдалец единых,
Жить для царей, себя изнурять?
Читать далее
17
831