Ноомахия. Войны ума. Французский Логос. Орфей и Мелюзина

Книга представляет собой описание французской идентичности, исследует различные стороны французского и, шире, кельтского Dasein'a, проявляющихся в мифологии, истории, философии, культуре и мистике. Франция и Германия с эпохи Средневековья выступают как два главных полюса диалектического становления европейской цивилизации, предопределяя историческую, политическую и культурную семантику наиболее важных процессов в истории Западной Европы в течение последних полутора тысяч лет. В исследовании ст...

Жанры

Рейтинг LiveLib

5,0

5 оценок

5
100%
4
0%
3
0%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 7Хотят прочитать 15

Цитаты

Аноним7 января 2018 г.
Мы видели, что в структуре кельтского эпоса мы имеем дело с феноменом "хрупкого патриархата", где сквозь подчеркнуто воинскую маскулинную культуру проступают могущественные мотивы неукрощенной феминоидности. Моргана и Мелюзина находятся не просто на противоположной стороне от героических мужественных воинов, они действуют изнутри них. Отсюда тонкий стилистический истеризм кельтского начала, присущий культуре в целом - вне конкретной гендерной определенности. В мифах это представлено эксплицитно. Но если это фундаментальная черта кельтской культуры, то она должна проявлять себя - пусть и имплицитно - во всех формах, включая поле рациональности. И здесь мы подходим к главному: французская рациональность, будучи формально латинской и патриархальной (равно как героическая мужская культура кельтов), скрывает в себе устойчивое феминоидное ядро, которое можно обнаружить и в схоластическом корпусе французских философов и теологов, если знать, что искать. Речь идет о специфическом стиле мышления, отличающимся способностью через серии утонченных и подчас чрезвычайно изящных ясных и четких дистинкций и дифференциаций приводить дискурс к невнятным, двусмысленным и противоречивым заключениям-в духе колдовства Феи Озера или заклинаний Морганы. Французский рационализм содержит в своем ядре "крик Мелюзины", пронзительную и едва уловимую неутолимую ностальгию женской тщеты. Этот рационализм окрашен глубинным переживанием привации, недостаточности, неполноты. Французский разум тем более деятелен, пронзителен и быстр, чем более он догадывается о своей неполноте, о своей пассивной, лунно-рефлекторной природе. И тогда его могучая деятельность, лишенная солярного олимпийского центра, превращается в механическую комбинаторику, суггестивные риторические построения и непрерывное бегство. Во французской схоластике можно различить именно это бегство мысли, создающее ощущение интеллектуальных чар. И как раскрепощенная женственность в кельтских мифах, в конце концов, ведет историю к катастрофе, так и средневековая схоластика, как минимум в своем кельтском ядре, готовит следующую фазу истории европейского Логоса - стерильный радикально истерический рационализм Нового времени, вылившийся в пределе в необратимую духовную катастрофу Постмодерна.
Читать далее
2
2,2K