Ваша оценкаEine Sommerliebe in Schweden. Unnachahmlich graziös und amüsant erzählt; schwebend wie ein Schmetterling und sonnendurchflutet wie der Sommer selbst.
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,8
8 оценок
- 538%
- 413%
- 350%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 11Хотят прочитать 18
Рецензии
Аноним26 июня 2022 г.broken by his fatherland (с)
Читать далее"Язвительный берлинец Курт Тухольский, с 1924 г. проживающий в Париже и мечущий оттуда стрелы своих сатирических инвектив," так написал о нём в послесловии к сборнику эссе Йозефа Рота переводчик Михаил Рудницкий. Заинтригованная, я поскакала узнавать, кто же этот журналист и что у него можно прочесть. На русский переведены крохи, на английский – его единственный роман "Замок Грипсхольм" и некоторая публицистика.
Четверть века, вплоть до 1932-го, Тухольский был одной из ярких звёзд немецкоязычной да и европейской прессы. "Лужёная глотка," как выразился он в шутливой автоэпитафии, сочинённой ещё в 20-е годы. Эрих Кёстнер описывал Тухольского как "невысокого толстого берлинца, пытавшегося с помощью пишущей машинки предотвратить надвигающуюся катастрофу." Ярый антимилитарист и пацифист, сатирик с острым языком и пером, он знал, он чувствовал, он предупреждал. Этим предупреждением полыхали его многочисленные газетные статьи и очерки, из-за этого годами позже будут полыхать его собственные работы: “his German citizenship had been annulled and his books burned en masse. The Nazis had denounced him as "one of the most wicked of literary pornographers" (его немецкое гражданство было аннулировано, а его книги были сожжены. Нацисты осудили его как "одного из самых порочных литературных порнографов").
"Замок Грипсхольм" вышел в 1931 году, и на первый взгляд это настоящая летняя история, лёгкая и фривольная (иногда, внезапно, очень фривольная). Лирический герой, альтер эго автора, и его девушка Лидия, которую он часто называет Принцесса, ясным июньским днём отправляются в отпуск. С вокзала Бранденбурга пара доезжает до приморского Любека, паромом добирается до Дании, гуляет по Копенгагену и едет в Стокгольм, чтобы после недолгих поисков осесть в старинном шведском замке Грипсхольм. Время наедине друг с другом, когда вместе даже молчать приятно. Шуточки о газетах из привокзальных киосках, о немецких диалектах, о шведском холоде и местных крепких напитках. Невинные розыгрыши туристов, забавные споры друг с другом и с приехавшими разделить часть отдыха друзьями. Словом, отпускная нега как она есть: прогулки по окрестностям, купание в озере, алкоголь за ужином.
Swimming in the lake; lying naked on the shore, in a sheltered spot; soaking up the sun, so that you rolled home at noon, wonderfully dozy, and drunk on the light, the air and the water; quiet; eating; drinking; sleeping; resting – holiday.(Купаться в озере; лежать голым на берегу, в укромном месте; нежиться на солнышке, чтобы в полдень, удивительно сонным и пьяным от света, воздуха и воды, вернуться домой; тишина; еда; выпивка; сон; отдых – отпуск.)
В Европе начинаются 1930-е, а Курт Тухольский наивным не был. Его роман только притворяется беззаботной идиллией, а, может, он намеренно пытался хоть ненадолго окутать своих героев негой сладкого забвения. Потому как и рассказчик, писатель и журналист, и Лидия, секретарь владельца компании, человека с весьма непростым характером, совершенно точно осознают своё время и говорят о нём, пусть об этом и упоминается почти вскользь. Как, наверное, в 1929-м на своём шведском отдыхе говорили о происходящем сам Тухольский и его спутница, журналистка Лиза Маттиас.
We had thought we could escape time. But you can’t, it follows you. I looked at the Princess and pointed at the newspaper, and she nodded. We had talked about it the night before; about newspapers, about time in general, and about this time.(Мы думали, мы сможем убежать от времени. Но это невозможно, оно преследует вас. Я посмотрел на Принцессу и указал на газету. Она кивнула. Мы говорили об этом накануне вечером; о газетах, о времени в целом и об этом времени.)
Сочетание утопичного отдыха и зловещей реальности на контрасте друг с другом воспринимаются ещё ярче. Похожая на злую ведьму из немецкой сказки, владелица детского дома неподалёку от замка олицетворяет своим упорным самодурством и жаждой власти ту Германию, наступление которой предвещает и так страшится Тухольский. Всех тех, кто жаждет полного контроля, тех, чей путь – насилие и запугивание им подвластных, будь то горстка беспомощных детей и слуг или же целая страна.
She thought she was unique, Frau Adriani. But she had brothers and sisters all over the world.(Она считала себя уникальной, эта фрау Адриани. Но по всему миру у неё были братья и сёстры.)
* – перевод цитат мой
41669
Аноним9 января 2019 г.ПАМЯТИ КУРТА Т.
Читать далееЭта рецензия на русском на книгу, написанную по немецки, посвящена памяти писателя, который в холодном шведском декабре 1935 года забросил с ладони в рот пригоршню таблеток, чтобы лечь спать и больше не просыпаться. Это ему удалось.
У йогов, браминов и святых свои степени совершенства. Курт Тухольский не был ни йогом, ни святым, и ступенек, по которым душа его поднималась вверх, знал только три: говорить — писать — молчать. Когда невозможно писать, надо молчать. И он замолчал.
Но до этого были годы и десятилетия, когда он говорил, и его слышала вся Германия и вся Европа. Тысячи текстов, опубликованные в знаменитой Weltbühne, последний редактор которой, Карл фон Оссецкий, был отправлен нацистами в концлагерь и получил Нобелевскую премию мира. Курт Тухольский избежал концлагеря, потому что эмигрировал.
Он был энергичен, как локомотив, он был сгустком силы и движения, плотный, уверенный в себе, взлохмаченный человек с трубкой в зубах и с приспущенным галстуком. Он был пацифист и во время Первой Мировой войны сделал все, чтобы не стрелять, и гордился этим, как другие гордятся своими военными подвигами. Он был принципиальный, последовательный антимилитарист, который ненавидел всех этих брутальных идиотов в форме, все эти железки для убийств, всех этих патриотов без мозгов и на казённом содержании, всех этих нациков, ведущих дело к войне. И он был для них как кость в горле — сильный, упрямый, ироничный, лиричный берлинец Тухольский.
В конце советской эпохи я перевёл один из его рассказов на русский и предложил журналу. Редактор задумался над рассказом, а потом острым карандашом вычеркнул из него места, которые можно было счесть антисоветскими. Даже через десятилетия и в другой стране Тухольский оказался опасным. Это была лучшая похвала писателю, который жил в бурные и страшные времена и ненавидел диктатуру, бюрократию, армию, войну, классовый гнёт и цензуру.
Ни одной книги Курта Тухольского нет на русском языке. В том месте нашей жизни, где должен быть этот неутомимый человек с неповторимой интонацией гнева и нежности, иронии и презрения, счастья и смеха — зияет дыра. Но на самом деле он есть, он стоит со своим приспущенным галстуком во вневременном небесном пространстве, куда писатели попадают после смерти, и с усмешкой смотрит на нас и на нашу жизнь. В ней так много того, что ненавидел и презирал убежденный антифашист, антимилитарист, демократ Курт Тухольский.8508
Цитаты
- Аноним24 июня 2022 г.
When you move, your worries follow you. If you’re only staying somewhere for four weeks, you can laugh at everything – even the little unpleasantnesses. They don’t concern you. If you stay there forever, though, you have to be involved. ‘It’s beautiful here,’ Charles V said once to a prior whose monastery he was visiting. ‘Transeuntibus!’ replied the prior. ‘Beautiful? Yes, if you’re passing through.’
4211 - Аноним23 июня 2022 г.Читать далее
She looked about herself. Everything here, down to the plaster on the walls, the putty in the window-frames, the lino floor and the door-hinges – everything was counted, checked, listed and supervised. There was nothing here that was not subject to her rule. She felt that if she glared at the fireplace, the fire would burn more quietly. This was her empire. It was for this reason that Frau Adriani didn’t like going out with the children; she spoiled their walks in any way she could, because nature wouldn’t stand to attention for her. Her will rampaged through the spacious villa, which had long ceased to be an ordinary house as far as she was concerned – it was her absolute domain, a world apart. Her world. She kneaded the children. Every day, she moulded her forty children, her servants, her nieces – her husband didn’t count. She played excruciatingly pleasurable games with these live figures, and continually checkmated them. Her will always prevailed. There was no secret behind her success: she believed in her victory, she could work like a carthorse, and she didn’t waste her emotions on others.
She thought she was unique, Frau Adriani. But she had brothers and sisters all over the world.4112 - Аноним24 июня 2022 г.
But that was not all. The atavistic drive of mankind was rampant in her: for power, power, power. Nothing hurts such a creature more than an unexpected rebellion. A world collapses. Spartacus . . . So many children were suffering here. I could have hit her. She shrank away.
3145
Подборки с этой книгой
"Литература! Кругосветное путешествие по миру книг" Катарина Маренхольц
- 357 книг
Энциклопедия литературицида
- 259 книг
Книги немецких авторов 20-21 веков
- 72 книги
Deutschland / Германия
- 695 книг
Прочитанное на литературном турнире
- 1 705 книг
Другие издания
