Дальше - шум. Слушая XX век

Увлекательная и драматическая история, написанная музыкальным критиком The New Yorker Алексом Россом, охватывает весь ХХ века - из Вены до Первой мировой войны в Париж двадцатых, из гитлеровской Германии и сталинской России в нью-йоркский даунтаун шестидесятых-семидесятых, из Пекина наших дней в увлеченную экспериментами Европу. Книга Росса - это виртуозный проводник по лабиринту музыкальных стилей, который не только укажет путь, но и поведает о самых известных композиторах ХХ века и связи их пр...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

118 оценок

5
47%
4
41%
3
12%
2
1%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 127Хотят прочитать 672

Рецензии

Аноним20 января 2013 г.
Грац, 16 мая 1906 года. Рихард Штраус дирижирует своей новой оперой “Саломея”. Австрия в самой пучине ар-нуво, и в зале сплошь цвет европейской культуры: композиторы Джакомо Пуччини, Густав Малер, Александр фон Цемлинский, никому ещё не известные Арнольд Шёнберг и Альбан Берг. Среди прочих – вдова Иоганна Штрауса-сына, 17-летний Адольф Гитлер и, согласно Томасу Манну, герой его романа “Доктор Фаустус” Адриан Леверкюн. Занавес поднялся, и в следующие 100 минут потрясённые зрители услышали музыку, впервые освобождённую от влияния вагнеровской романтики; на сцене царили необычайные гармонии, сюжет был пропитан фрейдистскими мотивами, декорации создавали эротическую декадентскую атмосферу “чистого искусства”. Это представление стало сигнальным залпом для давно готовившейся революции в музыке, начали которую венцы Шёнберг, Веберн и Берг. Романтизм, симфонизм, программность подверглись осмеянию в течение какого-то десятилетия. Однако, как и любая революция, эта стоила больших жертв, и первыми пали простые слушатели, проголосовавшие ногами против атональных мелодий. Так впервые классическая музыка порвала с массовым зрителем, превратившись в форму элитарного искусства. “Дальше – шум” Алекса Росса рассказывает в подробностях о героях музыкальной революции, её манифестах, победах и экспериментах, словом, об истории классической музыки прошедших ста лет.
Текст существует как бы “в трёх измерениях”. В книге Джона Дербишира “Простая одержимость. Бернхард Риман и величайшая нерешенная проблема в математике” математические главы перемежаются с историко-биографическими, отвечая запросам любого читателя. То же можно сказать и о книге Росса, вот только музыкальные термины и критический анализ произведений соседствуют с фактическими материалами прямо на каждой странице. Поэтому непосвящённому в музыкальный лексикон читателю будет непросто. Жму руку тому, кто способен объяснить мне смысл такого, например, пассажа:

“Так и гармония движется по тритону и успокаивается на резонирующем доминантсептаккорде, который в классической гармонии разрешился бы в ми-бемоль мажор”.

Биологов прошу не беспокоится: это не тот тритон. Впрочем, есть обороты и посильнее:

“…Призрачные фигуры поднимаются и падают вокруг нескончаемо гудящего си-бемоль – структура сама по себе была новым типом музыкального нарратива, образцом протоминималистского репетитивизма”.

Ах, это вы репетируете? – Репети…петируем.

Зато для тех, кто при слове кварта думает не о пиве, открывается возможность почувствовать сладкую музыкальность авторского языка (в прекрасном переводе):

“…Стремительная ажитация фигур, сливающихся в трели, целотонный гипнотизм, деревянные духовые, визжащие в самом высоком регистре, мотив из двух нот, капающих как кровь на мрамор, плюющий, рычащий квинтет трубы и тромбонов”.

Такими потрясающими фразами книга переполнена, и каждое слово хочется перекатывать на языке, словно сладкий леденец, даже если ни черта не понятно.
К чести Алекса Росса “Дальше – шум ” не превращается в претенциозный пересказ собственных статей о музыке. И хотя с обложки на нас смотрит человек, кажется, способный писать книги только о фитнесе, в реальности автор весьма эрудирован, проницателен и занимателен. Как уже было сказано выше, главная его задача: выяснить, почему классическая музыка сейчас занимает совсем небольшое место в жизни современного человека. Говоря коротко: авангард занял место мейнстрима. В начале прошлого века необычно звучали целотонные композиции Дебюсси, перед Первой мировой войной Новая Венская школа (Шёнберг и ученики) обратились к атональным созвучиям, затем Стравинский, Барток, Яначек привнесли в музыку фольклор, им наследовали “век джаза” и сумасшедшие берлинские композиторы Хиндемит, Вайль и Эйслер, а после 1945 года настало время минималистов, вроде Лигети (“моя музыка – нож в сердце Сталину”), Булёза, Кейджа, Штокхаузена и многочисленных американцев. Каждое следующее поколение вынуждено было опровергать предшественников, дабы сказать что-то новое. На этом фоне творчество традиционалистов, реальных (Сибелиус) и мнимых (Шостакович, Прокофьев, Копланд, Бриттен), подвергалось атаке критиков и собратьев по ремеслу. Писать простую гармоничную музыку в наши дни – уже достаточно смелый поступок. Сложилась ситуация, когда слушатель оказался совершенно оторван от всё более усложнявшейся музыки, обратившись в 1960-ых к новым популярным жанрам.
Для читателей-гурманов Росс приберёг парадоксальные выводы (например, о связи творчества некоторых авторов с их гомосексуализмом), сочные портреты композиторов (невротический Шостакович, истеричный Булёз, просветлённый Мессиан), роскошные исторические декорации (отношения Штрауса и Гитлера, сталинское царство, предвоенная Вена).
К сожалению, вместе с ходом времени в книге исчезают последние крючочки, связывающие “обычного” читателя с текстом: знакомые фамилии, композиции, культурный контекст. Всё ждёшь, когда же автор сжалится и расскажет о рок-музыке или электронике. Увы, как сказал Андрей Аршавин после бесславного выступления сборной России на Евро-2012, “ваши ожидания – это только ваши проблемы”.
Читать далее
74
1,2K
Аноним13 января 2023 г.
Открой окно и слушай, всё это - музыка)
Начинать читать эту книжку нужно с конца. Точнее со списка рекомендуемых записей. Потому как даже сверх одарённым любителям оркестровой и камерной музыки не под силу вызвать в памяти все произведения, исполняемые в этой книге. Да и потом, как ни старался автор описать музыку словами, удалось ему это не очень. Текст, мягко скажем, суховат. Возможно из-за того, конечно, что очень обширный временной отрезок взят автором, как ни крути, целая эпоха с двумя мировыми войнами, несколькими революциями и гражданскими войнами, век не спокойный, полный потрясений, насыщенный событиями, что, естественно, сказалось на людях, впитало искусство и выплеснула музыка. Посему, вместить это всё в одну книгу так, чтобы отразить причины появления в музыке таких виражных течений, достаточно сложно и без метафорических красочных описаний. А тут ещё этим капризным читателям словами музыку напиши)) Ну совсем что ль?
В общем. Совет. Берём список обязательного к прослушиванию. Открываем главу, находим начало куцых описаний, включаем то, о чём речь, вспоминаем, о чём речь, вникаем в объяснения автора книги.
В объяснения. Именно. Потому как я, погрузившись в чтение и отчаявшись услышать музыку в словах, закрыла книгу. Подумала. Приняла факт, что желаемого не услышу, стала слушать автора, а не свои ожидания. И вот тогда всё сошлось) Всё сошлось на равномерных, поэтапных, повременных, пособытийных объяснениях почему музыка 20-го вот такая, какая она есть. Сошлась и политизированность, и попадания под запреты, и выражение протеста, и ориентированность на потребителя, и тщеславные желания войти в новую элиту, и жажда окурить свои имена флёром эпатажной загадочности, многомудрой сложности, и поиск новых выражений себя и своих трагедий, и желания зарабатывать тоже, и, конечно же, сошлись открытия новых музык в изменившимся мире.
Да, объяснения хороши, их нельзя не принять и не понять. Но...Но. Я не модная, не знаю, к сожалению ли, и как бы я ни понимала мотивы, движимые Стравинским, по-моему, его "Весной священной" нужно пытать соседей, вместо перфоратора, а Айвзом даже их жалко. А Сибелиус, кичовый и отвратительный, - любовная моя любовь.
Может быть когда-нибудь я переслушаю и мнение поменяю, но не сегодня, да. Не сейчас.
Читать далее
40
637
Аноним23 января 2015 г.
Не пытайтесь читать эту объёмную и крайне содержательную книгу о классической музыке ХХ века, если у вас нет основательного музыкального образования. Нужно быть как минимум преподавателем музыки или даже композитором, чтобы обладать столь внушительным корпусом знаний, необходимым для понимания книги Алекса Росса. Нет, одной нотной грамоты недостаточно. Нет, знания композиторов начала ХХ века недостаточно тоже. Пока брал своё «век джаза», будоражил умы бибоп, пока фестивалил «Вудсток», расшатывали устои панк и гранж, классическая музыка никуда не уходила, продолжая свой путь, подпитываясь от всего, что происходило за её пределами: рок и поп-музыкой, политикой, искусством.
«Ничто в истории музыкальных скандалов – от первого представления «Весны священной» Стравинского до выхода «Anarchy In the UK» группы «Sex Pistols» – не сравнится с тем гвалтом, которым был встречен Шенберг в начале своей карьеры»: автор более чем компетентен. «“Метрополитен-опера” испытала мимолетное увлечение Гуно, пережила культ Вагнера и, наконец, период Пуччини»: автор легко оперирует целыми пластами смыслов, выстраивая ровные теории.
Связать определённые симфонии с политическим притеснением, - да легче лёгкого. Рассказать историю целого столетия так, будто все композиторы находятся в одной комнате (ну разве что некоторые ненадолго вышли или только собираются подойти), - запросто. Начинать каждую главу таким пиршеством слов, что любой филолог заслушается, - и это автор умеет. Алекс Росс не умеет только одного: быть простым. Он написал занимательную сложносочинённую книгу для музыкальных снобов и высоколобых эстетов с тонким художественным вкусом и обширным словарным запасом. Похоже, это первая книга, для чтения которой нужно прописывать дресс-код. Без фрака или вечернего платья не открывать.

«Русские композиторы 1920-х стали авторами самых диких звуков того времени, во многом превосходя в какофонии западных коллег. Александр Мосолов в симфонической пьесе “Завод. Музыка машин” использовал скрежещущие удары и многослойную ритмику, чтобы передать шум завода. Николай Рославец сочинял в соответствии с “новой системой тоновой организации”, создавая плотные хроматические текстуры из “синтетических аккордов”. Лев Термен изобрел жутко воющий электронный инструмент, позже названный его именем – терменвокс».
Читать далее
38
819

Все рецензии

Цитаты

Аноним26 февраля 2019 г.
Вчерашний бунт стал современным статус-кво: музыка вошла в состояние постоянной революции.
7
334
Аноним8 января 2023 г.
Для богатых классическая музыка символизировала статус, была радостью коллекционера. Миллионеры рекрутировали музыкантов примерно так же, как скупали и вывозили произведения европейского искусства.
5
107
Аноним12 января 2023 г.
Святые редко бывают интереснее дьяволов.
4
33