
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
russischergeist
- 39 918 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
С этим рассказом у меня связана смешная история. Когда-то в раннем дошкольном детстве мне его прочитала вслух мама, и так получилось, что незадолго до того мне читали "Дед Мазай и зайцы". И так они у меня сплелись в сознании, что я был уверен, что этот рассказ продолжение приключений деда Мазая только уже летом, и зайца я воспринимал как одного из тех, которых он спас в половодье.
И вот, где-то в третьем классе мы знакомились с рассказом на уроке чтения, я такой радостный: "Я знаю этот рассказ, он про деда Мазая!" Учительница очень быстро и доходчиво доказала мне, что дед Мазай тут не причем. Как же мне было обидно, это было такое разочарование, как-будто у меня что-то украли.
А рассказ этот мне всегда очень нравился, как в детстве, так и сейчас. Правильно пишут рецензенты - рассказ о доброте, о милосердии, об ответственности перед природой и о любви к ней, это всё так, это бесспорно. Но главная идея рассказа всё-таки другая...
Помните старый анекдот:
Купил старик корову. - Это хорошо.
Погнали корову в поле, она не вернулась домой. - Это плохо.
Пошел старик искать корову, а нашел ничейную лошадь. - Это хорошо.
Его сын стал объезжать лошадь, упал и сломал ногу. - Это плохо.
Тут началась война и сына не призвали. - Это хорошо.
Так вот и рассказ Пуастовского об этом, о призрачности удачи и неудачи, это замечательная иллюстрация к народной мудрости: "сам не знаешь, где найдешь, где потеряешь". Не промахнись тогда дед Ларион, убей он того зайца и чем бы это для него кончилось? Сгорел бы дед в лесу, как пить дать, сгорел бы. И чем бы обернулась для него его локальная удача - самым большим несчастьем в его жизни могла она оказаться, а он об этом и не узнал бы уже, ведь убитый заяц из-под ног бы не выскочил.
В рассказе не написано - охотился ли дед Ларион на лесную живность после того памятного случая, а только мне думается, что, если дед проникся благодарностью к зайцу, то не должен он больше на охоту ходить, а как, если убитая им зверушка в другой раз ему бы тоже жизнь спасла. Не знаю, как дед Ларион, а я бы уже не решился, хотя я и без того ни разу не решался выстрелить в животинку, ну, не охотник я в душе.
Но может быть и наоборот - дед Ларион потому так озаботился признательностью к "недостреленному" зайцу, что ему нужен индивидуальный "спаситель" как раз для того, чтобы иметь моральное право стрелять в других, мол, им-то я ничем не обязан. Но, если это так, то выходит - дедушка главного урока в своей жизни так и не усвоил, ведь ему на то Господь и послал спасение, чтобы он больше не убивал ради удовольствия. Если бы он тому зайцу попал не в краешек уха, а между глаз, то это он себе бы в лоб выстрелил.

Увы и ах, Пришвин не смог сломать мой психологический барьер и так и остался для меня с затхлым привкусом школьных изложений и диктантов. Возможно, именно благодаря этим пресловутым диктоизлосочинениям я и не смогла в своё время распустить где-то там, глубоко, любовь к описаниям природы и тонкому душевному трепетанию. Так до сих пор и зеваю каждый раз, когда речь заходит о берёзках, былинках и дрожащей водной глади.
Охотничьи рассказы, которые иной раз проглядывают через былинки и травинки, тоже мне как-то не нравятся. И вот удивительное дело – того же Сетона-Томпсона я читаю с удовольствием, а тут мозг отключается уже при первом тявканьи легавых. Это какая-то особая, пришвинско-бианковская магия. Я не могу её победить, никак. Даже через столько лет.
В итоге я даже не могу сказать, что это за сборник. Оценить его как "плохой и скучный" было бы неправильно – я понимаю, что он мне непонятен, потому что я читала по диагонали левой пяткой, скучен, потому что это мой косяк, что я его не воспринимаю, да и вообще паровоз молодого воспиятия детского текста уже скрылся за горизонтом. И всё же влеплю я за "Кладовую солнца" двоечку. За все выстраданные изложения и диктанты, за сотню переписанных примеров из учебника (Эм точка Пришвин, скобочка закрывается), за вывихнутую от зевания челюсть. Ведь и так понятно, что это двоечка не самому писателю, а тем, кто им в детстве перекармливает страдающих школолят.

Очень добрая повесть Константина Паустовского. Особенно на фоне недавно прочитанного рассказа Бианки.
Дедушка Ларион и его внук Ваня пытаются вылечить зайца, который опалил себе лапки, выбираясь из лесного пожара. И это оказывается не так уж просто. Ветеринар предлагает мальчику: "Зажарь его с луком – деду будет закуска", вместо лечения. А куда еще податься - непонятно.
Но находится врач-педиатр, который и вылечил животное, проникнувшись рассказом о сером герое, который спас Лариона из огненной западни. Рысак вывел старого охотника из горящего леса. Хоть и пострадал сам.
Кроме очевидного вывода, что к природе и всему живому нужно относиться с уважением, повесть учит еще и не сдаваться на полпути. После отказа ветеринара дед и внук вполне могли воспользоваться советом первого и приготовить зайца. Или развести руками, потому что ничего сделать уже нельзя и потом просто похоронить ушастого. Но они были очень упорны в своем желании спасти во что бы то ни стало серенького. И им это удалось.
Отличный рассказ! Паустовскому и в этот раз удалось за очень небольшое количество страниц и простым понятным языком донести до читателя мысль, что значит быть Человеком. И как важно проявлять гуманизм к любому живому существу. Ну и , конечно, о важности взаимопомощи. Без зайца Ларион не вышел бы сам из горящего леса, а без настойчивости деда и внука заяц бы не поправился.

Весна света согревается полднями. Пороша к полудню растаяла, и радость моя притупилась, но не исчезла, нет! Как только замерзли к вечеру лужи, запах вечернего мороза опять вернул меня к весле света.

При легком утреннике в лучах солнца была та нейтральная среда, когда пахнет самая мысль: подумаешь о чем-нибудь, и этим самым запахнет.

Москва лежала, покрытая звездной порошей, и, как тигры по хребтам гор, везде ходили по крышам коты. Сколько четких следов, сколько весенних романов: весной света все коты лезут на крыши.










Другие издания


