Русская классика, которую хочу прочитать
Anastasia246
- 542 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Продолжаю свой поиск русских писательниц золотого века. Авдотья Панаева, дебют в 1848 году, тогда же, когда вышла «Двойная жизнь» Павловой - см предудущую запись.
Ух! Кажется, у нас есть прабабушка женского автофикшн и сразу со всеми косяками, присущими жанру сейчас. Если вы думали «Конец света моя любовь» или «Замок из стекла» - жесть, то это вы «Семейство Тальниковых» еще не читали. От первого лица описывается детство с кошмарной матерью, равнодушным отцом, кучей сестер-братьев, тетушек, блаженненьким дедушкой, садистом-дядькой и так далее. Положительный герой один - жених, точнее принц на белом коне, увозящий рассказчицу в другую жизнь.
Рефлексии ноль, просто перечисление всех горестей, выпавших на долю одной из восьми детей семьи из, видимо, низшего среднего класса не столичного города Российской империи первой половины 19-го века. Героиня скрупулезно перечисляет все грехи родителей, родственников, гувернантки, учителей и т д. Попыток объяснить себе поведение взрослых или хотя бы посочувствовать нет - ну, и понятно, психология тогда еще не оформилась как наука и мысль о том, что родители тоже люди еще не рассматривается. Тем не менее, холодящий душу ужас от жизни в этой семье немного проходит, если просто перечислить факты - из 8 детей умирает в младенчестве только один ( а мы помним, что и в богатых семействах младенческая смертность была высокая); папаша работает так, что маман может себе позволить приемы, карты, плохую, но гувернантку, прислугу и сестер, проживающих с семьей. Девочки быстро находят себе женихов - значит есть какое-то образование и приданое…
Но потрясающе, насколько человеческая психология постоянна - замени бытовые детали и получишь классику современного, .. эээ.. массового автофикшн. Вот уж точно, «все несчастны по-своему», но совершенно одинаково.
Биография авторки, кстати, сама читается как роман, надо попробовать ее мемуары.

Ничуть не хуже первой части «Джен Эйр» - той, где описывается детство Джейн. Обидно, что русских писательниц мы знаем значительно меньше, чем русских писателей. Эту повесть авторка выпустила под мужским псевдонимом, но произведение в любом случае сразу же запретили, - божечки, что там оне такое написало, ужаснулась специальная комиссия. «Революционное потрясение семейных основ», «безнравственность и подрыв родительской власти». Разве может быть всё такое ужасное в приличной русской семье?
И, конечно, образ писательницы волнует воображение не меньше Зофьи Налковской, - чего стоит одно только модное (тогда) сожительство втроем с Некрасовым! (Третий был муж, поясню). Хотя отдельно бесит, что даже в бумажное издание повести 1929 года воткнули отдельную статью Чуковского про писательницу и Некрасова. Ведь нельзя просто взять и опубликовать повесть женщины, не вдаваясь в подробности, с кем там она спала! Позднее она еще и жила с Некрасовым в гражданском браке, потом вышла замуж второй раз, и уже овдовев, зарабатывала на жизнь литературой.
Тест Бехдель пройдет.
Моя оценка 8 из 10.
Что там происходит. В большой семье растет девочка, не очень похожая на других, чем-то напоминающая, к слову, Наташу Ростову. Девочка без лишней рефлексии фиксирует все происходящее вокруг, а это происходящее, если честно, катастрофически не похоже на описание жизни среднего класса во всех романах и повестях, которые мы читали до этого. Но бардак до такой степени правдоподобный, безумие такое знакомое, что веришь каждому слову: да, так все и было. Повесть начинается с первых детских воспоминаний и заканчивается тем, что героиня в 16 лет выходит замуж за первого более-менее приличного человека, который ей встретился.
К слову, не стоит обманываться жанром «повесть» по поводу длины книги, есть романы короче, чем эта повесть, смайл.
Плюсы. Повесть читается легко, быстро, увлекает за собой. Может быть, от того, что все происходящее подается через восприятие ребенка, мало что вызывает отвращение, исключая разве что избиения детей. А некоторые главы так и тянет назидательно читать вслух современным отрокам: оттак-то оно жилось менее двухсот лет назад. Без приставки, телефона и электрического самоката.
Минусы. Ужасно хочется узнать про жизнь героини в браке, по обмолвкам в тексте очевидно, что она дожила до старости, - но увы. Продолжений предусмотрено не было.

Авдотья Панаева — «Семейство Тальниковых»
Выбрала эту повесть после того, как наткнулась на историю Авдотьи Панаевой — женщины, которая писала наравне с классиками, но чьи тексты почти забыты. Решила познакомиться с ней поближе — и не пожалела.
Повесть небольшая, рассказана от лица Натальи — одной из дочерей в семье Тальниковых. И это, простите, треш история из 19 века. Настолько болезненная и жутко правдоподобная, что временами хочется просто закрыть книгу и подышать.
Отстранённый отец, деспотичная мать, гувернантки и тётеньки, которые только добавляют яда — кажется, там нет ни одного по-настоящему тёплого персонажа. Бабушки и дедушки тоже в своих зависимостях и страхах. В итоге главная героиня цепляется за первого, кто проявил к ней хоть немного внимания. И это выглядит… пугающе реалистично.
Для меня открытием стало не только то, что такие семьи существовали тогда, но и что мы до сих пор узнаём их сегодня — просто в других интерьерах.
Читать было тяжело, но интересно. Тот случай, когда отвращение и сочувствие идут рука об руку. И где за трешем проступает настоящая боль и правда о том, как вырастают сломанные люди.
#Панаева #семействотальниковых #прочла

Умывшись, она принялась возить по мокрому лицу своему красной суконкой, опускаемой по временам в пудру, с таким старанием, что я подумала, не хочет ли она с лицом своим сделать того же, что сделали полотеры с полом... Но, к удивлению моему, ее лицо все гуще и гуще покрывалось чем-то белым, наконец брови, ресницы, веснушки -- все исчезло, и только из тучи инея блистали карие злые глаза, жадно впиваясь в зеркало, перед которым я держала свечу. Гувернантка чем-то провела над глазом -- резко обозначилась бровь, лицо стало кривое... Но вскоре все пришло в порядок: ресницы перестали напоминать человека, только что пришедшего с морозу, губы, помазанные розовой помадой, походили на два красных земляных червяка, растертые щеки как-то странно алели. Началась уборка волос: жидкие пряди их, почувствовав прикосновение раскаленных щипцов, жалобно запищали; с них сняли папильотки, и каждый волосок, взбитый до невероятности, образовал особую буклю, так что гувернантка превратилась в рыжую болонку. Тогда из комода явилась на свет толстая коса, которую я держала, пока гувернантка мазала, расправляла и чесала ее; потом гувернантка привязала ее, искусно спутала с своей собственной тощей косой, пришпилила невероятным множеством шпилек, отчего голова ее на минуту стала похожа на забор, утыканный гвоздями от воров, и, наконец, устроив все как следует, улыбнулась, довольная своей роскошной куафюрой...

Точно: в то время два мальчика, немного постарше моих братьев, разъезжали по Европе, давали концерты и собирали большие деньги. Они посетили и Петербург. Маменька в первый раз в жизни решилась купить ложу и забрала нас послушать их… И ни на минуту во весь концерт не переставала она напевать нам, что вот какие бывают дети: отца кормят, а вот у нее не двое, а восемь человек, да никто ни к чему не способен, а только ее огорчают…

Попечения обо мне скоро кончились; как только доктор сказал: "ваша дочь спасена", меня предоставили природе, которая и постаралась оправдать такую лестную доверенность: вскоре я попрежнему сидела за ученьем, голодала и часов по пяти сряду выстаивала на коленях.




















Другие издания


