
Сто лекций с Дмитрием Быковым
zyxzyx2006
- 102 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
В то время, когда я училась в школе Гумилев был в запрещенных авторах. Убежденный монархист, верующий христианин, заговорщик, расстрелянный еще в 1921 году, не мог писать стихи, доступные для советского школьника, хотя его творчеству не присуще политическое направление (возможно я и ошибаюсь). Впервые о Николае Гумилеве услышала только в 90-е годы и тогда же познакомилась с его сборником стихов (название не помню). Изысканная, красивая, полная эпитетов поэзия.
Сборник "Огненный столп", последняя прижизненная книга поэта, в которую вошли такие известные стихи, как "Шестое чувство", "Душа и тело", "Мои читатели" считается вершиной творчества. Стихотворения имеют несколько направлений религиозное, философское, историческое, любовная лирика.
Первым в нем стоит "Память" , где анализируется прошлое, метаморфозы души. Здесь же, как и в "Слово", "Душа и тело" присутствуют библейские мотивы. Нечто демоническое чувствуется в стихотворении "Лес", а тема смерти "Леопард", "Звездный ужас", "Пьяный дервиш". Гумилев словно предчувствует свою гибель.
Стихотворение "Ольга" отсылает нас к истории
Ласкающе и опьяняюще звучит лирика Гумилева в "Подражание персидскому", "Персидская миниатюра", ей вторят стихи о любви "Перстень", "Дева птица".
Известно, что Николай Гумилев несколько раз путешествовал по Африке, стихотворение "Леопард" - воспоминание о том периоде. А вот щемящее "Слоненок" уже о несчастных животных зоопарка.
"Мои читатели" Гумилев добавил в сборник за несколько дней до ареста, в итоге оно стало завещанием поэта.
"Огненный столп" - предсмертный сборник, непростые, сложные стихи о взаимоотношениях человека и Бога, о добре и зле, о телесном и духовном.

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем,
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья,
Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
________________________________
сложный "кроссворд"
Ощущение, что автор роды описывает шестого чувства, трансформацию человека, рождение личности
Если разделить на блоки, то все они на каком-то чувственном пике: женщина, стихи, попытка схватить, что схватить в принципе нельзя, купанье девушки и слышишь от волнения свой пульс, потом упоминание чего-то могучего и мифического, а потом нетерпение, или это уже о смерти.

Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй… Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь – его подруга,
Коврик под его ногами – мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это, или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.
Я – угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я… Но разве кто поможет, —
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.

Пьяный дервишь
Соловьи на кипарисах и над озером луна,
Камень черный, камень белый, много выпил я вина.
Мне сейчас бутылка пела громче сердца моего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!
Виночерпия взлюбил я не сегодня, не вчера,
Не вчера и не сегодня пьяный с самого утра.
И хожу и похваляюсь, что узнал я торжество:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!
Я бродяга и трущобник, непутевый человек,
Всё, чему я научился, всё забыл теперь навек,
Ради розовой усмешки и напева одного:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!
Вот иду я по могилам, где лежат мои друзья,
О любви спросить у мертвых неужели мне нельзя?
И кричит из ямы череп тайну гроба своего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!
Под луною всколыхнулись в дымном озере струи,
На высоких кипарисах замолчали соловьи,
Лишь один запел так громко, тот, не певший ничего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!

Шестое чувство
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Всё ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Так, век за веком – скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства,
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.


















Другие издания


