Миргород

Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, ввиду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество – широкая, разгульная замашка русской природы, – и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак). Это было, точно, необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами мелких князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против нехристианских хищников.

Это уже не была ка­ка­я-нибудь ма­лая час­ть или от­ряд, выс­ту­пив­ший на до­бы­чу или на угон за та­та­ра­ми. Нет, под­ня­лась вся на­ци­я, ибо пе­ре­пол­ни­лось тер­пе­ние на­ро­да, – под­ня­лась от­м­с­тить за пос­ме­янье прав сво­их, за по­зор­ное уни­же­ние сво­их нра­вов, за ос­кор­б­ле­ние веры пред­ков и свя­то­го обы­ча­я, за пос­рам­ле­ние цер­к­вей, за бес­чин­с­т­ва чу­же­зем­ных па­нов, за уг­не­тенье, за уни­ю, за по­зор­ное вла­ды­чес­т­во жи­дов­с­т­ва на хрис­ти­ан­с­кой зем­ле – за все, что ко­пи­ло и су­гу­би­ло с дав­них вре­мен су­ро­вую не­на­вис­ть ко­за­ков.

Но по странному устройству вещей, всегда ничтожные причины родили великие события и, наоборот, великие предприятия оканчивались ничтожными следствиями. Какой-нибудь завоеватель собирает все силы своего государства, воюет несколько лет, полководцы его прославляются, и наконец всё это оканчивается приобретением клочка земли, на котором негде посеять картофеля; а иногда, напротив, два какие-нибудь колбасника двух городов подерутся между собою за вздор, и ссора объемлет наконец города, потом веси и деревни, а там и целое государство.