«Роман-газета», 1985 №18(1024) - 19(1025). Москва, 41-й

Широко известен роман Ивана Стаднюка «Война», за который он был удостоен Государственной премии. Продолжением этой книги является вышедший в 1985 году в Воениздате роман «Москва, 41-й». В это издание он включен в качестве первой книги, а вторая книга – новая. В ней показаны оборонительное сражение под Москвой осенью 1941 года, деятельность Политбюро ЦК партии, ГКО и Ставки Верховного Главнокомандования по руководству поисками, по укреплению антигитлеровской коалиции.

Жанры

Книга из цикла

Трилогия о войне

Война

Иван Стаднюк

4,4

(88)

Москва 41-й

Иван Стаднюк

(2)

Журнал "Роман-газета".1990 № 5 (1131). Москва, 41-й. Книга вторая

Иван Стаднюк

4,2

(3)

Рейтинг LiveLib

4,1

32 оценки

5
47%
4
31%
3
9%
2
9%
1
3%

Ваша оценка

Прочитали 33Хотят прочитать 30

Рецензии

Аноним30 сентября 2024 г.
СМОЛЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ 1941
Вторая часть эпопеи Ивана Стаднюка, начатой в романе «Война», охватывает собой события июля-августа 1941 года и посвящена, в основном, Смоленскому сражению. Многие историки считают эти события поворотными в Великой отечественной войне, признавая, что именно под Смоленском была разрушена сама идея гитлеровского блицкрига. Рассчитывая расправиться с Красной Армией до холодов, фашисты особый упор делали на скорость преодоления сопротивления советских войск на пути к Москве. Владея на этом этапе инициативой и используя свои преимущества в неожиданности, маневренности, технической оснащенности, авиационной поддержке, враг стремился ударами танковых армий вбивать клинья в оборонительные порядки советских дивизий, создавая возможности для их окружения и своего дальнейшего продвижения. Первая серьезная осечка у немцев произошла именно под Смоленском, активная оборона которого смогла надолго задержать противника, отнимая у него ресурс стремительного наступления. Стаднюк, сам воевавший в 41-ом под Смоленском, пишет по этому поводу:
«Смоленская возвышенность будто явилась в эти дни неожиданным каменным порогом, о который споткнулась германская военная колесница и хрястнула осью. Казалось, что война, истратив накопленную энергию зла, застопорилась здесь. Но пространства в районе Смоленска продолжали в грохоте боев буйно колоситься смертью, болью, ненавистью, безнадежностью и надеждой».
Этот роман начинается с описания усилий генерала Михаила Лукина по организации обороны Шепетовки - важнейшего железнодорожного транспортного узла, моста расположения базы снабжения войск Западного округа. Беженцы, разрозненно отступающие части, немецкие диверсанты, эшелоны с чужими войсками и эшелоны с продукцией, следовавшие на Запад, всё смешалось в Шепетовке, создавая коллапс. При этом танки немцев рвались к городу, намереваясь захватить окружные склады и лишить советские войска снабжения. В этих условиях тотальной неразберихи, случайно оказавшийся в Шепетовке генерал Лукин, как старший по званию офицер, смог сколотить оперативную группу и возглавить оборону. Эти страницы хорошо демонстрируют общую картину прифронтовой обстановки, когда многое зависело от инициативы конкретного командира.
Уже после взятия немцами южной части Смоленска генерал Лукин размышляет о том, как ему выполнять неминуемый приказ штаба фронта выбить врага из города, несмотря на то, что «… с восходом солнца немцы обрушат на рваную цепочку нашей обороны сотни бомб, тысячи снарядов и мин, ослепят огнем и дымом, кинут через узкий Днепр пехоту и плавающие танки и защитникам северной части Смоленска придется погибнуть, взяв только с врага подороже плату за свою погибель. Другого исхода не предвиделось». Только чудо могло помочь Лукину удержать оставшиеся городские кварталы и преградить немцам путь на Москву и автор на нескольких страницах готовит читателя к его явлению: мучительные размышления командарма, описание безнадежности ситуации, старинная церковь у дороги и неожиданная встреча на перекрестке с генералом Городнянским и его 129-й стрелковой дивизией, ставшей столь необходимым резервом для армии Лукина. И надежда на подходящие по Старой Смоленской дороге маршевые роты из двух тысяч московских коммунистов. И вот, неимоверными усилиями организовав оборону и приготовившись контратаковать, Лукин получает приказ Госкомитета обороны с обвинениями командного состава в «эвакуационных настроениях» и угрозами наказания виновных. Кого они имеют в виду? - думает командарм. «Значит его, генерала Лукина, его штаб и командиров частей истекающей кровью 16-й армии». И при этом в Москве еще не знают о потере южной части Смоленска, - обжигает Лукина. Сильная сцена.
Тревожно и реалистично описывается первый налет немецкой бомбардировочной авиации на Москву. При этом особое внимание уделяется мерам, предпринимаемым руководством страны и ее столицы для укрепления ПВО. Ну и руководящая и направляющая роль Партии подчеркивается регулярно и заметно с гораздо большим нажимом, чем в первой части трилогии: «Как сейсмические волны, распространялись указания Центрального Комитета партии большевиков о том необходимом, что и когда надо было делать, предпринимать, дабы выстоять перед напором фашизма. Великая сила — партия... Это она всколыхнула на всю глубину душу народа и объединила его силы, указала цели...» Особо усилен персонаж Александра Щербакова, первого секретаря МК и МГК (в 1938-1945гг), выдающегося организатора, пользовавшегося огромным авторитетом в столице в то тяжелейшее время.
Жена и дочь генерала Чумакова, отдав только что полученные в наследство старинные драгоценности на нужды обороны, пытаются уйти добровольцами-медиками на фронт, но, как и многие москвичи, отправляются на строительство Можайского оборонительного рубежа. Полмиллиона мирных граждан советской столицы рыли окопы и противотанковые рвы, строили доты и блиндажи, устраивали завалы из деревьев. В то же время, писатель продолжает водить своего героя генерала-майора Чумакова по кругам подозрительности и ложных обвинений. Чудом избежав расстрела по делу Павлова, Чумаков оказывается в уже другой крайне неприятной истории. Происходящее с ним заставляет генерала постоянно переосмысливать события эпохи сталинских репрессий, размышляя об их истоках, причинах и последствиях. И не совсем ясно, насколько сам автор разделяет мысли Чумакова, например, идею о том, что именно остатки разрушенного буржуазного общества, надеясь на возврат старых порядков, «намеренно неистовствовали в усердии разоблачений, опираясь на негодяев, карьеристов, завистников…». Далее опять повторяется известный по первому роману тезис о том, что «тяжкая беда постигла многих невиновных, беря, однако, начало в виновности виноватых».
Битву за Смоленск часто называют кровопролитной, а Стаднюк прямо пишет - воды тихоходного и неширокого в этом течении Днепра были багровыми от крови. Постоянно форсируя разделяющую две части города реку, противостоящие армии захватывали и теряли плацдармы, многие части города неоднократно переходили из рук в руки. Приводится сердитый ответ генерала Лукина своему непосредственному руководителю маршалу Тимошенко на сообщение о представлении его штаба к высоким наградам: «Ни угрозы предания нас суду военного трибунала, ни представления к правительственным наградам Смоленск взять не помогут. Нам нужны снаряды и пополнения дивизий живой силой…» Но вот как раз этим в сложившихся тяжелейших обстоятельствах штаб фронта Лукину помочь не мог.
«Сколько же пламени и боли, ярости и недоумения вскипало в каждом из воинов, когда, до конца выполнив свой долг, расставались они с жизнью, понимая, что не успели сотворить, может, самого главного, предначертанного судьбой и выношенного в мечтах!» И далее: «И мы не без огорчения видим, что мир прекрасно обходился без нашего присутствия и, случись, что мы вовсе не родились бы, никто бы этого и не заметил. Но коль родились, и именно мы, а не кто-нибудь другой, значит, мы обязаны оправдать свое рождение достойной жизнью».
Автор не забывает продемонстрировать и человеческие пороки, алчность, ненависть, предательство, которые в военную эпоху вовсе никуда не исчезают, а, напротив, зачастую проявляются в крайних, наиболее черных формах. С этой точки зрения интересна история с телегой с деньгами, которую на фронтовой дороге находит политрук Миша Иванюта, прототипом которого является сам автор.
Вот еще интересный момент: в разных изданиях книги этот абзац имеет разные окончания, сильно влияющие на его восприятие: «…ему оказана особая честь идти в атаку в том самом главном месте войны, где, возможно, решается ее судьба и где бессмертье главенствует над смертью. Великое и радостное это чувство для солдата, понимающего, что пусть даже он, может, погибнет от пули-дуры, от случайного осколка, погибнет незаметно для товарища, который по закону солдатского братства должен, прежде чем уйдет из штаба казенное извещение о смерти побратима, написать семье, что ее кормилец или будущий кормилец уже не имеет будущего, ибо почил в смоленской земле, сражённый … в бою за родную отчизну» («… железом европейского изготовления» в другой версии, видимо на определенном историческом этапе цензор решил не обострять). Вообще, очевидно, что для автора эта война является продолжением всех других войн между Россией и Западом и гитлеровская Германия не является чем-то чуждым Европе, а лишь наиболее радикальным выражением ненависти западных государств к Стране Советов. Очень актуально читать об этом сейчас.
Описывая горечь воспоминаний Сталина о попавшем в плен сыне Якове, автор внезапно ступает на зыбкую почву рассказа о личной жизни вождя народов. О любви к первой жене, Екатерине Сванидзе: «Там, на Фреплинской улице, он находил тайный приют после возвращения в 1905 году из ссылки и там совсем неожиданно вспыхнули в нем те клокочущие радостью чувства, которых не усмирить силой разума, не укротить доводами о том, что тебе, революционеру-бунтарю, живущему с паспортом на чужое имя, каждый час грозит арест и ты можешь вместо счастья принести своей избраннице горе» и далее: «Даже находясь в утробе матери, он (Яков) уже успел побывать вместе с ней в тюрьме». О любви ко второй жене, Надежде Аллилуевой: «Но уже ничто не могло удержать ни Сталина с его решительным грузинским характером, ни Надю в её восторженности. И они потянулись друг к другу».
Много внимания уделяется сложным отношениям Сталина и Жукова, часто и горячо спорящих на страницах книги. «Жуков конечно же далек был от желания досаждать кому-либо, а тем более Сталину, но доклад его действительно оказался не из приятных». Это если в двух словах. Сильная сцена, в которой Жуков, с целью сохранения боеспособности фронта, предлагает полностью отвести Юго-Западный фронт за Днепр. «А как же Киев?- холодно спросил Сталин, отчужденно глядя на Жукова…» Жуков был смещен с поста начальника Генштаба, а трагическая судьба попавших в окружение войск Юго-Западного фронта широко известна. Но это позже, а пока, будущий Маршал Победы едет на новое место службы. Про закат, похожий на еще один далекий пожар: «Гнетущее это было зрелище, от которого невозможно оторвать заледенелый взгляд, как от текущей крови». О Жукове, прибывшем на командный пункт штаба фронта: «Томила его суровое солдатское сердце сложность боевой обстановки в полосе фронта». Звучит пафосно, но никаких сомнений, что Жуков был в жесточайшем стрессе, у нас нет. Впереди его ждало сражение за Ельню - первая собственная операция Жукова в Великой Отечественной войне.
О переговорах со Сталиным Гарри Гопкинса - специального представителя Рузвельта - написано настолько подробно, что даже приводится большая цитата из его статьи в журнале «Америкэн». И мы не удержимся, процитируем мнение независимого американского гражданина, шесть часов разговаривавшего со Сталиным: «Ни разу он не повторился. Он говорил так же, как стреляли его войска, — метко и прямо. Он приветствовал меня несколькими быстрыми русскими словами. Он пожал мне руку коротко, твердо, любезно. Он тепло улыбался. Не было ни одного лишнего слова, жеста или ужимки. Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной машиной, разумной машиной. Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете». Заметно, что Гопкинс был покорен обаянием Кобы. Иван Стаднюк, в свою очередь, пытается сохранить объективность, описывая советского лидера. Его Сталин – это сложная, неоднозначная личность, руководитель советского государства, не только несущий личную ответственность, как за массовые репрессии, так и за поражения первого этапа войны, но и вождь, нашедший в себе силы удержать ситуацию под контролем и добиться коренного перелома в беспощадном противостоянии с врагом. Постепенно складывается ощущение, что вторая половина медали для автора выглядит потяжелее.
Собственно батальных сцен не так много, как могло бы быть, но имеющиеся прописаны мощно. «Полковник Некрасов бежал впереди атакующих цепей, первым вскочил в траншею и начал ту искусную штыковую схватку с одуревшими со сна и от неожиданности немецкими солдатами, которая зажгла азартом всех, следовавших за ним. И пока — ни выстрела. Только свирепая возня, надсадные охи, предсмертные вскрики. Шли впрок уроки полковника, который почти в каждой роте показывал «свою школу» орудования штыком: не бей врага ни в грудь, ни в живот, экономь силу и на длинном выпаде посылай карабин вперед, целясь неприятелю в лицо, в лоб. Жало штыка острое, а бросок карабина должен быть резким, энергичным, после которого пораженный роняет оружие и падает в шоке. Только русский боец владеет таким приемом: не надо забывать о нем, как напоминал всем Некрасов». Красноармейцы самоотверженно атаковали противника, «…хотя пуля и осколок не отличали храброго от труса, умного от недоумка, благородного от негодяя. В этом самая великая несправедливость войны». При этом, Стаднюк четко указывает на известную проблему ограниченного боевого успеха: «Более того, он предвидел, что Некрасову придется очень тяжко со своими батальонами, ибо в наступательном порыве они, несомненно, еще дальше углубятся во вражеские оборонительные рубежи, а поддержать их, превратить частный успех полка в успех дивизии, а тем более армии пока не представлялось возможным».
Жутко описаны события, связанные с отступлением советских войск через две переправы за Днепр. Сумятица, неразбериха, бомбежки и артобстрелы. Горечь от невозможности остановить врага, тяжелые потери. Самые ужасные дни начала августа 1941 года, - так пишет автор, видевший всё это своими собственными глазами.
Вывод: «Хорошо!» Продолжение мощной эпопеи яркого представителя социалистического реализма Ивана Стаднюка, рассказывающей о первом этапе Великой Отечественной войны.
Читать далее
20
402
Аноним12 июня 2022 г.
Чтобы помнили...
Каждый год с мае и июне я читаю книги о той войне. На сей раз очередь дошла до книги Ивана Стаднюка "Москва, 41-й". Я в прошлом году прочла первую часть, "Война" и была поражена тем, что книга обрывается на самом интересном месте. Только-только все началось, нависла беда - и вот... Обрадовалась, что есть продолжение, ждала встречи.
Дождалась. Да, там была встреча со знакомыми людьми - семье генерала Чумакова, диверсантом Глинским-"Птицыным", Мишей Иванютой. Как старых знакомых, встречала Сталина, Жукова, Тимошенко, Мехлиса, Шапошникова - с ними всеми я была "знакома" еще по книге Чаковского "Блокада" и некоторые эпизоды читать поэтому было сложновато. Но и интересно - как другой автор покажет тех же персонажей, чем его видение мира отличается от другого.
Книга невелика по объему, тут нет никаких масштабных событий (ликвидация Ельнинского выступа показана коротко и скупо), это просто одна из страничек войны. Вроде проходная страничка, но разве были там великие и малые деяния? Из отдельных страниц слагаются огромные тома, а "большое видится на расстоянье". Эта небольшая книжка (всего 300 страниц) как раз ненадолго приблизила войну, позволила разглядеть.
Автор не закончил эпопею, многие линии оказались оборваны, и это мне, как читателю, немного обидно. Ибо мне ну вот совершенно неожиданно ПОНРАВИЛСЯ Владимир Глинский. Именно что новизной - мало кто из знакомых мне писателей рискует выводить в герои врага - и сложностью образа. Это не упертый "винтик", оболваненный пропагандой. Тут все намного сложнее. Неизвестно, что с ним будет дальше - "исправится" ли он, останется до конца верен идеалам фашизма, будет жить или умрет - в любом случае я бы почитала о нем еще немного. Правда, слышала, что есть книга Стаднюка "Меч над Москвой". Вдруг это продолжение?
И парочка цитат напоследок. Просто заставили задуматься.

Поэты - нерв времени. Даже средние из них тонко улавливают звучание эпохи и боль человечества... Да, надо считаться с писателями.Хотя иные среди них - как изжога..."

"Сражаются миры - истребляют друг друга народы. Истребляют самую здоровую, сильную часть человечества, наделив обязанностью воспроизводить род людской главным образом тех, кто не пригоден, неполноценен по физическим и духовным качествам для борьбы с оружием в руках"
А вот это не слова Ивана Стаднюка. Это один из его героев на досуге случайно, наугад открывает Герцена как раз на той странице, где Герцен цитирует Гегеля. Так что тут цитата в цитате, так сказать.

"Каждый человек есть вселенная, которая с ним родилась и с ним умирает; под каждым надгробным камнем погребена целая всемирная история" (Гегель)"
"...каждый из нас не раз устремлялся мыслью ко временам и событиям, проистекшим до нашего рождения. И мы не без огорчения видим, что мир прекрасно обходился без нашего присутствия и, случись, что мы вовсе не родились бы, никто этого и не заметил. Но коль родились, и именно мы, а не кто-нибудь другой, значит, мы обязаны оправдать свое рождение достойной жизнью".
По-моему, эта цитата может быть примерена к ЛЮБОМУ из нас, не так ли? И отзыв хочется закончить еще одной цитатой и мыслью о ней:
"Всеобщая и отвлеченная истина есть око разума". Книга Стаднюка заставляет ЗАДУМАТЬСЯ. Не только над этими словами, но и над описываемыми в книге событиями. Это вечно. Это то, что надо (было бы) помнить. И что должны помнить.
Читать далее
10
513
Аноним10 октября 2013 г.
Произведение продолжает известный роман "Война" и освещает события, последовавшие после смоленского сражения: это выход из окружения 16-й и 20-й армий, бои группы Рокоссовского на изматывание противника, Ельнинское сражение. Показана организация противовоздушной обороны Москвы. Несмотря на то, что о Великой Отечественной войне и, в частности, об этом ее этапе, написано много хороших произведений, Стаднюк сумел написать так, в такой художественной форме, что ощущения, что ты об этом уже где-то читал, не возникает. В этом сказывается мастерство писателя. Очень зримо показан в романе маршал Жуков и его роль в организации и проведении операции по освобождению Ельни. Оставляет сильное впечатление широкая, с большим количеством запоминающихся подробностей и острых драматических ситуаций картина упорных боев под Смоленском и в самом Смоленске, которые завершаются многодневным сражением под Вязьмой.
Читать далее
7
828

Все рецензии

Цитаты

Аноним5 марта 2009 г.
Життя людини і вічність!.. А що таке вічність? Якщо вічність вічна, то не було в неї початку, не буде й кінця? Як же осмислити на тлі вічності долю однієї людини? Це неначе спалах іскорки серед безможності ночі?.. А чим є у вічності все людство з його минулим і майбутнім, з його великими геніями і великими лиходіями, з яскравими талантами і вбогими нездарами, з невтомними трудівниками-творцями, яких не злічити, і ледачими неробами?..
1
457