
Роман-газета
George3
- 1 629 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Известному советскому поэту Евгению Ароновичу Долматовскому посчастливилось выжить, отступая с 6-й армией от границы и попав в окружение под Уманью. Потом был плен, бегство и выход до своих через линию фронта. Но воспоминания об погибших в котле и в печально известной Уманской Яме однополчанах выплеснулись в документальную повесть Зеленая брама, ставшим уникальным литературным памятником погибшим армиям. Советская военно-историческая наука и пропаганда не одобряла изучение окружений первого периода войны, мол, лучше бы о победах писали. Но людскую память никакими зигзагами идеологии не отменишь, и документальная повесть Долматовского стала вершиной исследования этого сражения "снизу", со стороны участников, их потомков и просто краеведов из районов боев, собиравших документы и воспоминания о событиях. Так что, как это не странно, "Зеленая брама" и по сей день остается наиболее известным трудом о событиях, повлиявших на исторические исследования о событии, написанные уже в пост-советское время.
Долматовский на службе сотрудником фронтовой газеты вряд ли мог знать общую картину сражения на фронте двух армий, и в то, что ему показывали оперативные карты, как он раз упомянул в воспоминаниях, я тоже плохо верю. "Солдатский телеграф" конечно, никто не отменял, но если само командование и окруженных армий, и фронта и Ставки не владели общей информацией о сражении, то что говорить о его рядовых участников. После войны выходили книги уже немецких историков, Долматовский совершенно точно их читал и упоминает в повести, но опять же использовал их разве что в отдельных зарисовках "со стороны врага", не решаясь пересказать ход сражений изложенный бывшими врагами. Так что даже непрофессионального взгляда на две недели лета в книге искать бесполезно. Главный упор труда строится на воспоминаниях о погибших командирах окруженных частей, встреч с выжившими участниками, разбор легенд, связанных с отдельными боевыми эпизодами. Много эпизодов из плена, естественно, много о роли коммунистов, впрочем вряд ли эта книга прошла цензуру без подобных строк. Я обычно читаю подобное беспристрастно, но моральная сила строк, написанных свыше трети века назад никуда не делась и все равно достигает сознания, автор был там и имеет полное право говорить о воинском подвиге солдат и офицеров, если уже и отчаявшихся организованно выбраться из окружения, то хотя бы продать свою жизнь подороже в штыковых атаках. Посему книгу помнят, читают, используют в исследованиях и поныне.
Наконец добралась прочитать "Зеленую браму" - не раз уже натыкалась на упоминание этой книги, оказалось же - и в ней упоминаются многие из тех, кого читала только за этот год. Возникло ощущение взаимосвязей сквозь года, от 1941-го до 2020-х - встреча автора с Гайдаром, а потом вышедшие из уманского котла к гайдаровскому партизанскому отряду бойцы; военкоры, уходящие к Киеву и поминающие Долматовского; пришедшие к автору военные поисковики из "Искателя"... Вся книга - это "поиск следов и фактов героизма и мужества воинов 6-й и 12-й армий", начатый Долматовским в 1970-х - эх, жаль не раньше, многие свидетели умерли, а свидетельства-то были в основном устные, документы мало какие сохранились в силу специфики (окружение, лагерь-карьер, подполье, партизанщина). Это не художественный роман, не документальный очерк - нечто среднее, в основе свидетельства памяти, многие из которых проверить было сложно в 1980-е, а сейчас подчас и вовсе невозможно, время ушло.
Изложение в книге идет несколько сумбурно: вот автор собрался с духом и приехал на встречу в село Подвысокое возле Зеленой брамы, окунулся в свои воспоминания (поэт и военкор, он был и участником боев, и военнопленным, и беглецом), а потом кинул клич по всей стране, ища выживших под Уманью, свидетелей августа 1941-го... и дальше - письма, встречи, открытия, судьбы и подвиги. И сухая энциклопедическая выжимка "Уманский котел" наполняется соками жизни множества участников тех событий (причем и с немецкой стороны тоже), наливается мужеством и военных, и гражданских, протягивает нити памяти сквозь поколения.
Две советские армии, что с боями отступали от границы, выигрывали время на эвакуацию, оттягивали на себя и сдерживали врага, сколь было патронов, а там шли в штыки; сто тысяч человек, оказавшихся в окружении, не сдающихся даже в плену. Уманская битва и концлагерь Уманская яма - стержень, что пронизывает собранные воспоминания, а лес Зеленая брама - символ сопротивления советских людей. (Впрочем, не только людей, о Зеленой браме я впервые что-то подробно узнала из статьи про памятник пограничникам и их собакам, но тут об этом эпизоде нет.)

События, которым посвящена эта документальная повесть непосредственным участником их, имеют большое значение для понимания все еще недостаточно исследованного начального периода Великой Отечественной войны - наиболее трагического и вместе с тем героического. Беспримерное мужество и героизм были проявлены защитниками Отечества и там, где, где мы терпели временные, серьезные по масштабам поражения. И об этом в нашей литературе еще недостаточно сказано. Тень поражения легла на солдат и командиров, которые не щадя своей жизни, штыком и гранатой отбивали атаки вооруженных до зубов гитлеровцев. В повести проявляется гуманность, огромное человеколюбие, которые присутствуют буквально в каждой строке. Главная мысль этого произведения - не вина защитников в том, что сражение было проиграно. Не их вина в том, что были окружены остатки двух армий, что часть их состава попала в плен. Они сделали все, что было в их силах. И даже свыше их сил.

А были ли иные: трусы, дезертиры, изменники, мародеры? Попадались, разумеется. Шла смертельная схватка двух миров: прошлое напало на будущее. Но я приплюсовываю все человеческие отбросы к «той стороне» — они сами причислили себя к армии врага, разгром фашизма был и их разгромом, а презрение наше к ним еще беспощадней, чем к тем, напавшим. Я ставил перед собой одну задачу — рассказать о героях Зеленой брамы.

Боюсь, что многие подлинные имена восстановить чрезвычайно трудно, если не невозможно. Уничтожение личных дел, списков, документов стало почти правилом в зажатых в клещи войсках; не без основания считалось, что враг воспользуется советскими документами в шпионских и провокационных целях, и их уничтожали в момент, казавшийся смертным часом. Живые искали в карманах гимнастерок погибших товарищей не только удостоверения, но даже письма: все забирали с собой. А как потом сложилась судьба этих совершенно правильно поступавших товарищей и однополчан? Документы раненых хранились обычно в канцеляриях госпиталей. Долго ли существовали канцелярии?
Старались затеряться и скрыться в толпе командиры высокого ранга, с презрением отвергая преимущества, которые им сулили палачи. Не трусость руководила их поступками: они не желали доставлять радость врагу — еще один командир полка или дивизии схвачен. Это было еще и формой подготовки к побегу, а побег командиру куда трудней осуществить, чем рядовому. Скрывались комиссары и политруки, чтоб не отдать свои жизни так дешево и сразу.











