У Крутого яра. Прохор семнадцатый и другие

Прижизненное издание. Москва, 1961 год. Издательство "Советский писатель". Издательский переплет. Сохранность хорошая. Творчество Гавриила Николаевича Троепольского посвящено деревенской жизни. Автор, обладающий острым чувством жизненной правды, рассказывает в них о людях, о своеобразных типических характерах нашей сегодняшней деревни, создавая целую галерею живых, колоритных человеческих образов. В книге собраны рассказы и очерки Г.Троепольского.

Рейтинг LiveLib

3,9

7 оценок

5
14%
4
57%
3
29%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 8Хотят прочитать 4

Рецензии

Аноним28 декабря 2020 г.
Полезная контра
Гавриила Троепольского большинство читателей знают в качестве "автора одной книги" - "Белого Бима Черное Ухо", которая стала классикой советской литературы о животных и даже была включена в школьную программу. Да, повесть про трагедию собаки и человека стала явным успехом этого автора, за неё он получил Государственную премию СССР за 1975 год, но "Белый Бим" был издан, когда автору было уже 66 лет. А до этого знаменательного события, сделавшего его классиком, он ведь тоже что-то писал и издавал. Мне стало интересно. Выяснилось, что Гавриил Николаевич был одним из тех, кто стоял у истоков советской деревенской прозы, практически всё им написанное до Бима касается русской, чаще всего родной ему - воронежской деревни. Он писал о быте советских крестьян, о их проблемах, о колхозном строительстве, куда же без него в советской-то деревне.
Был Троепольский в основном мастером малой прозы, ему принадлежит несколько сборников рассказов и очерков на деревенскую и колхозную темы, но написал он и три повести кроме "Бима", одну пьесу - "Постояльцы", и даже один роман - "Чернозём". Я свой интерес к автору решил насытить не за счет повестей и романов, а обратился к той самой малой прозе.
Рассказ "Митрич" входил в дебютный цикл автора "Из записок агронома", который был опубликован в журнале "Новый мир" в 1953 году. 1953-54 годы - особенное время в советской культуре, еще далеко до разоблачения культа личности, до "оттепели", но кое-что изменилось сразу после смерти Сталина - писатели и режиссеры получили большую свободу, контроль партии заметно ослаб и уже не требовалось утверждать произведение на самом высшем уровне. Это сразу же отразилось на количестве новых книг и фильмов, появлявшихся в стране. Очень наглядно эта статистика выглядит по советскому кинематографу: в 1951-м году вышло 10 новых фильмов, в 1952-м - 11, а вот в 1953-м уже 22, а в 1954-м целых 42 !
Проблески идеологического послабления присутствуют в "Митриче". Судите сами, в рассказе представлена судьба советского колхозника, который с одной стороны принял колхозную жизнь, а с другой - постоянно был чем-то недоволен, всё время выступал с критикой. Да и сама история вступления Митрича в колхоз была непростой, с великим трудом он в него шёл, с большой болью отказывался от своего частного хозяйства. Но этот аспект был стандартным - показать как изменилась психология бывшего единоличника, ставшего примерным колхозником, этим "грешили" многие бытописатели колхозной жизни.
Но у Троепольского Митрич так и не стал примерным колхозником, он и в 1930-м году критиковал местную власть и колхозное руководство, и в 1950-м, вплоть до самой смерти. Чем же был недоволен Митрич? Да той же бесхозяйственностью и головотяпством, которых в его родном колхозе было вдоволь, как впрочем в большинстве советских колхозов. За такую бескомпромиссную позицию Митрича числили "контрой" в 30-е годы председатель сельсовета, в конце 40-х райкомовский инструктор, но и защитники у колючего колхозника тоже находились - председатель колхоза признавал его правоту и часто обращался к Митричу за советами, да и агроном, от лица которого ведется повествование, очень ценил точку зрения опытного крестьянина, ведь когда собирали колхоз Митричу было уже за 50. Они не давали старика в обиду, хотя иногда сами получали за это солидный нагоняй.
А Митричу мало было возмущаться в родном колхозе, он и в район жаловаться ездил. Правда, с первым секретарем райкома ему повезло - правильный попался - прислушался, взял на заметку советы старого колхозника. Ну, а что еще мог написать Троепольский, надо было отстаивать престиж родной партии, изображать понимающих и прогрессивных руководителей.
Но, если бы Митрич бузил только против местного руководства, то это было бы еще более-менее приемлемо, отчего не изобразить в художественной литературе, как сознательные колхозники критикуют нерадивое свое начальство. Но Троепольский пошел намного дальше, его Митрич попробовал "наехать" не только на местных чинуш, но и на тех, кто "выше", он покусился на святое - на государственный план. По сути, Митрич возмущен тем, что откуда-то сверху - из столицы - приходят распоряжения что и когда им стоит сеять, он считает, что тот, кто работает на земле лучше всех знает, что на этой земле дает богатый урожай и в какие сроки нужно выполнять те или иные сельхозработы.
Так, Митрич уверен, что его родной колхоз нужно полностью перевести на заготовку проса, поскольку именно эта культура дает в этой местности самые лучшие урожаи, еще можно, считает он. кукурузой заниматься, а им сверху спускают указания сеять рожь, пшеницу, картофель. Кстати, про кукурузу это он сам так решил, до хрущевского увлечения этой культурой было еще несколько лет. В воронежском колхозе, где трудился Митрич, ей было самое место, но Никита Сергеевич потребует её культивирования повсеместно, чем сведет на нет все усилия и Митрича, и Троепольского, по делегированию вопросов выбора культур на места. Эта идея поживет только пару лет, те же 1953-54 годы, а потом тотальное планирование с еще большим остервенением вернется на круги своя, а точнее в советские колхозы и совхозы.

Читать далее
140
903
Аноним27 марта 2019 г.
«Что такое жизнь?» – спрашивают материалисты. «Слабое мерцание», – отвечают им одни мудрецы.
Всё началось с золотых украшений. Все женщины в этом романе помешаны на ожерельях и браслетах, а все мужчины крутятся и вертятся, чтобы их купить. Сперва мне даже показалось, что эта несусветно глупая болтовня об украшениях займет все книгу, но, к счастью, она нужна была лишь для того, чтобы показать, чем были заняты умы простых жителей Индии начала 20 века, и послужить завязкой для главных событый романа. Однако этот период дурной жажды украшений и постоянного пересчитывания рупий нужно перетерпеть.
На самом деле украшения упоминаются так часто вовсе не зря. С помощью них мы узнаем, что индийская женщина была фактически содержанкой мужа: она могла пользоваться деньгами только в браке, хотя могла и попытаться найти работу согласно своей касте, и не имела права ни на какое имущество мужа после его смерти кроме подаренных мужем украшений и одежды. Кстати, вдова как бы должна была оставаться на попечении семьи мужа, если те согласны, но не могла вернуться в родную семью. Поэтому несчастные жены копили деньги и заказывали украшения как полоумные. Смертность в Индии была высокой, а разница в возрасте между супругами могла быть весьма ощутимой, и женщины готовились к своему персональному концу света еще до брачной церемонии. Так же под гнетом системы, усвоенной благодаря маме и бабушке, готовилась Джалпа, чьи замужние деревенские подруги и городская приятельница Ратан стали такими же жертвами традиционного брака.
Мужчинам тоже было не сладко, особенно если они принадлежали к «приличным» кастам, а денег в карманах водилось не густо. Именно таким был муж Джалпы - Раманатх. Она собственными руками толкала мужа к пропасти, в которую он по слабости характера нырнул и, будучи малодушным, долго не мог выбраться. Именно благодаря Раме мы еще больше узнаем о весьма порочных социальных отношениях в стране: о взяточничестве, сомнительном правосудии, институте «официальных свидетелей», народных протестах и полицейских расправах, жизни в разных кастах и так далее. Во второй половине романа, когда на страницах книги появляется Девидин, становится ясно, к чему все клонится: Девидин ратует за местное производство и торговлю, против английского засилья, за жизнь своим трудом, за изменение традиций, когда женщины больны до украшений в любой касте. В конце, Рама с женой и компанией приходят-таки к своему «локальному коммунизму». Не буду раскрывать цепочку событий, которые привели к этому, иначе читать будет неинтересно. Скажу только, что судьбы некоторых персонажей складываются весьма странно. Примером тому могут служить Ратан и бывшая мусульманская танцовщица-проститутка Зохра. Возможно, они призваны служить символами, иначе трудно объяснить финальные главы книги.
Что касается стиля, то до этого я уже читала роман «Гора» Рабиндраната Тагора , поэтому «Растрата» меня не удивила: этакая упрощенная русская классика.
Читать далее
7
624
Аноним31 марта 2018 г.
Деревня, 1950-е годы
Гавриил Троепольский для меня - наверно, как и для многих читателей, - в первую очередь автор замечательной книги «Белый Бим Чёрное ухо», над которой я горько плакала (а позже и при просмотре фильма). О нынешней книге я долгое время думала «надо прочесть», когда протирала пыль или переставляла с места на место. Так прошли не просто годы, а десятилетия. Спасибо игре «Борцы с долгостроем»: она дала хороший толчок к чтению.
В книге уместились два сборника:
1) «У Крутого яра», куда помимо одноимённого рассказа вошли «Митрич», «Соседи», «Агрономы»;
2) «Прохор семнадцатый и другие», состоящий из семи рассказов (очерков): «Никишка Болтушок», «Гришка Хват», «Игнат с балалайкой», «Прохор семнадцатый, король жестянщиков», «Прицепщик Терентий Петрович», «Тугодум», «Один день».
В аннотации написано, что автор рассказывает о «своеобразных, типических характерах нашей сегодняшней деревни», но так как книга вышла в 1961 году, то ясно, что это уже довольно далёкое прошлое.
1950-е годы, колхоз. Правление колхоза, председатель, есть райком (в райцентре), агроном, бригадиры, рядовые колхозники, которые зарабатывают трудодни, платят налоги, и единоличники (их называют «тугодумы»). Вспоминается война: кто-то сам воевал, кто-то остался сиротой.
Люди разные: и честные труженики (Семён Трошин из рассказа «У Крутого яра», Митрофан Андреевич из «Один день»), и зловредные бездельники (например, Гурей Кузин по прозвищу «Гурка-Скворец» из «У Крутого яра»). Но в каждом человеке кроится что-то, не видное в обычных условиях, а проявляющееся в экстремальной ситуации, как это произошло с лентяем Игнатом Ушкиным из рассказа «Игнат с балалайкой».
Прохор семнадцатый, давший название всей книге, - это председатель колхоза Прохор Павлович Самоваров, семнадцатый по счёту.
В книге привлекает знание автором сельской жизни: он сам и родился в селе, и долгое время работал - учителем, агрономом, - поэтому характеры создал действительно колоритные. Очень забавно передан язык деревенских людей: «Человек я леригиознай», «Продухция... Огородное дело требует»; «- Как говоришь - пантомит? - Тим-па-нит».
Книга читается легко, написано живо, с юмором, иногда с иронией - когда этого заслуживает персонаж, например: «Сказать о нём, что он блудлив, нельзя, так как у него было только три жены: первая после развода вскоре умерла, вторая живёт с двумя детьми где-то не то во Владивостоке, не то во Владимире, а с третьей он живёт и сейчас (пока ещё не регистрировался и, наверно, не думает»).
Конечно, это не такая пронзительная книга, как «Белый Бим», но прочитала я её с удовольствием. А по сборнику «Прохор семнадцатый и другие» Станислав Ростоцкий ещё в 1955 году снял фильм «Земля и люди». Надо будет посмотреть.
Читать далее
3
316