Ваша оценка"Мне потребовалось тридцать лет жизненного опыта, чтобы я сумел кое-что рассказать о своих главных жизненных переживаниях" - этими словами Виталий Семин заканчивает "Нагрудный знак "OST" - роман о каторге, о трудовом лагере в фашистской Германии, куда Семин был угнан пятнадцатилетним подростком, о раннем повзрослении в катастрофических обстоятельствах войны, одинаково жестоких для людей зрелых и для детей, о стойкости и верности себе в каторжных условиях неволи.
В сборник вошла также опублико...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
19 оценок
- 532%
- 447%
- 321%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 25Хотят прочитать 51
Рецензии
Аноним24 октября 2018 г.Читать далее– Это не болезнь – истощение. В лагере от истощения лекарства нет. На работу.
( врач в арбайстлагере)Приведенной в эпиграфе цитатой можно бы ограничиться как емкой выжимкой. Но я продолжу, хотя говорить об этом очень трудно.
Цу лянг, абер цу дюн. Длинный и тощий. Пятнадцатилетний подросток, угнанный в Германию.
Арбайтслагерь. Побег. Тюрьма. Опять арбайтслагерь. Тот же самый лагерь, на ту же койку."Угнать в рабство" - ведь что-то такое из учебника древней истории, да? Ох, нет.
Мальчик, оказавшийся в положении угнанного раба, пытается осмыслить свалившееся на него, решить как вести себя что думать о людях вокруг, что думать о себе самом наконец.Я, принимающая в себя его воспоминания, уже читала про обыденность зла, про "просто выполняли приказы" и могу ( подобрав определенный наклон головы и немного отодвинувшись) уяснить себе сцену, когда остарбайтеров , вопреки обычному , повели на работу по тротуару и возмущенный бюргер не замедлил сделать замечание конвоирам. Быдло должно ходить по мостовой, оно грязное, в спецовках и обносках, воняет литейкой , карболкой и хель знает чем еще, стучит деревянными колодками-башмаками, что вряд ли полезно тротуару.
Cохраняя наклон головы, я могу логически выстроить, чем руководствуется немец-кровельщик, которому в помощь выдали подростка-остарбайтера, в эпизоде с грушами. Дикарь с востока не понимает, что чужое брать нельзя. Мальчишке надо преподать урок и предотвратить расхищение. Позиция принципиальной честности, вот только речь идет о подростке, подыхающем от истощения, и подгнившей падалице, которая ни за каким ётуном не сдалась хозяину-фабриканту.
Я теряюсь вот на этом:
В понедельник Пауль в подземелье зло закашливался, замахивался, будто не растратил воскресное возбуждение. На следующий день у нас появился новый фоарбайтер. Мы видели, что немцы на что-то собирают деньги. Володя спросил у механика-компрессорщика, что случилось. Оказалось, ночью умер Пауль. Механик сказал нам об этом и, должно быть, неожиданно для себя предложил нам принять участие в сборе денег. «Бедная семья,– сказал он.– Трое детей». Смотрел выжидательно. Володя похлопал себя по карману, засмеялся. Когда механик уходил, лицо у него было такое: «Меня ж предупреждали об этих русских…» Мне это предложение компрессорщика запомнилось не меньше, чем смерть Пауля: работал рядом, должен был все видеть.Что это было? Надсмотрщик на вас силы тратил, кричал и бил, теперь вот помер, а вы даже не посочувствуете? Или: вам-то легко, вы - скот, не обременены ничем, даже выживанием, потому что нет такой задачи, чтоб вы выжили, а нам трудно, у нас война, семьи, скудные пайки, а вы не умеете понять?
Когда ложатся спать, все слышат у себя под щекой скрипение соломенной трухи и запах, идущий от этой старой, пыльной, перетертой соломы,– запах голода, фабрики и казармы.
Еще очень силен в здании запах дезинфекции – карболки и дымящейся извести. Тот, кто поднимается из уборной, долго и в запахе собственной одежды, и в запахе одеяла, и в запахе матраца, и в воздухе, который выдыхает сам, слышит карболку и известь. И если у него есть сигарета, он переждет, прежде чем закурить, иначе и табак будет пахнут только известью и карболкой. Когда кто-то умирает, его сносят вниз, в умывалку, которая расположена рядом с уборной, и постепенно этот мутный запах приобретает для всех живущих здесь ужасное значение. Значение это с запахом извести и карболки связывается надолго. И жутко бывает спускаться ночью в уборную, даже если рядом, в умывалке, никто не лежит.
В уборной всю ночь горят синие маскировочные лампочки, и синий этот подвальный свет тоже связывается с плотным и ядовитым запахом гашеной извести и карболки.Три года в арбайтслагере невозможно избыть, они впечатаны в сознание так, что потом, годы спустя, невозможно слышать немецкий язык. На уровне звучания и интонаций - невыносимо.
Чего только не способны люди сделать с другими людьми из якобы правильных предпосылок.
Я всего лишь прочитала и вот, выплеснула, мне-то легко.23949
Аноним19 апреля 2009 г.Читать далееУ Виталия Сёмина (1927-1978), как у всего его поколения, непростая, даже трагическая судьба. Он родился и жил в Ростове-на-Дону. В начале войны был угнан в немецкий арбейтслагерь, где, по его словам, «с 1942-го по 1945-й собирал материал для романа». После возвращения домой участвовал в строительстве Куйбышевской ГЭС. Учился в Ростовском пединституте, откуда ему пришлось уйти из-за того, что его биография оказалась «запятнана» пребыванием в фашистском лагере. Затем учился в Таганрогском пединституте, работал учителем музыки. Публиковаться стал в начале 1960-х годов. Написал несколько романов, повестей. Главной его книгой стал «Нагрудный знак OST» (1976).
Главный, автобиографический герой романа – пятнадцатилетний подросток Сергей, узник №763 трудового лагеря. Композиция романа свободная: начинается всё с неудачного побега Сергея и его друга Вальки из лагеря (их ловят и отправляют в пересыльную тюрьму), продолжается рассказом Сергея о буднях в лагере, его заключённых, затем следует возврат к побегу, а затем снова продолжение повествования. Чтение книги требует внимательности. Виталий Сёмин подробен в описаниях – текст его романа плотный, подробный из-за стремления к предельной достоверности, при которой нельзя что-либо сглаживать и о чём-либо умалчивать. Герой романа описывает не только заключённых, но и охраняющих людей: собственно охранников, эсесовцев, мастеров. Особенно полно автором раскрывается психология подростка, в жизнь которого война внесла трагические изменения. Под внешней бесстрастностью спокойного повествования чувствуется сильный, испепеляющий нервный надрыв. Сергей в переломные подростковые годы попал в анормальную ситуацию. Он взрослеет в нечеловеческих условиях, он рано приобщается к серьёзной жизни. Каторга научила подростка быть готовым к опасности, действовать против обстоятельств, к предательству, изощрила природную наблюдательность, направила её на поиск выхода. Для него очень важно найти в мире человеческие ориентиры, поэтому он постоянно мечтает, чтобы рядом с ним был лидер, на которого он мог бы смотреть, брать с него пример.
Цель трудового лагеря не столько производство силами заключённых боеприпасов, сколько попытка вбить в головы пленников представление о расовой неполноценности и т.д. Однако заключённые сплачиваются, соединяются, саботируют работу (в том числе вредят собственному здоровью – портят ноги, руки) и даже демонстрируют в голодных условиях пример интернационализма – один из героев даёт свой скудный паёк забравшему в лагерь немецкому подпольщику.6488
Цитаты
Аноним12 октября 2017 г.Читать далееЯ и посчитал этих французов солдатами вспомогательных войск немецких союзников потому, что они держались независимо. Правда, в первые же лагерные дни я узнал, что давление на их независимость в десять раз слабее, чем на нашу.
С многоступенчатостью этого давления знакомишься в первый же день: в фабричной столовой, у Гришкиного раздаточного окна, на работе. Самая грязная баланда и самая грязная работа – наши. У поляков чуть больше хлеба и сигарет. Разница измеряется граммами. Важны не граммы – важна разница. Возникали в лагере неясности: куда, например, отнести прибалтов? Однако тут же каждому отводилась его ступень. Чем чище баланда, тем легче работа и мягче обращение. Французов обедать водили в немецкую столовую, и суп им наливали из немецкого котла. Но, конечно, независимо они держались не только потому, что это им давалось легче. Немцы еще стояли у наших границ, еще невероятная толща времени отделяла меня от того, что произошло потом, а они уже были здесь. Я был еще дома, их судьба была для меня в двух газетных строчках, в неясных газетных снимках, еще я мог поверить во все что угодно, но только не в то, что окажусь с ними в одном месте, а они уже работали на этой фабрике. Страна их была разбита, плен стал бессрочным, новые пленные с востока должны были только укреплять их в этой мысли, но они держались независимо и не шли на союз с немцами, хотя немцы теперь воевали с нами, а их склоняли к союзу и сотрудничеству. А ведь враг склоняет пленного к сотрудничеству не только хорошим, но и дурным обращением с ним. Лагерные помещения французов были в точности похожи на наши. Те же стандартные койки в два яруса, то же отсутствие воздуха, тот же соломенный запах.
0201
Подборки с этой книгой
Порохом пропах....
- 169 книг
Книги той войны
- 551 книга
Чтобы помнили
- 85 книг
Остарбайтеры
- 42 книги
военная проза
- 199 книг
