Антоний Сурожский
koshka-zhu
- 99 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Главная характеристика и привлекательная черта этой книги в том, что она ориентирована на человека думающего и интеллектуально развитого. К сожалению, большая беда общеизвестной православной литературы в том, что она часто елейно-благостна и примитивна, словно именно в смиренной глупости и отказе от любого поиска и вопрошания и заключается спасение - "как бы чего лишнего не подумать". Но в беседах, собранных в этой книге, митрополит Антоний показывает нам возможность для христианина не прятать голову в песок от возникающих в нашей жизни вопросов, а вновь и вновь открывать новые грани Божественного присутствия в мире - через сомнение, через поиск все более и более приближаясь к свету Истины, словно бы взрослея в своей вере, переходя на следующую ступень познания Бога. Мне кажется, такого подхода очень недостает сейчас, и поэтому тем более приятным открытием стала эта книга.
Кроме основной темы - вопросов веры и путей ее обретения, здесь высказаны и удивительной глубины мысли о красоте, об ответственности человека за то сеяние слов и дел, что он совершает в своей жизни, о правильном отношении к смерти и предназначению человека в мире. Все это передано тонко, поэтично и точно, пробуждая отклик и сердца, и разума читателя. Слова митрополита Антония, по-моему, будут очень полезны и интересны всякому, кто пытается осмысленно подходить к вопросам духовной жизни, а потому книга эта, определенно, стоит прочтения и последующих размышлений.

Правда, что слово молитва происходит от молить, и у нас это связано с понятием умолять, чего-то добиваться, уговаривать и т. д. Но если говорить о молитве не с точки зрения, так сказать, обывателя, а с точки зрения тех людей, которые в истории человечества могут быть названы молитвенниками, людьми большой, сильной, глубокой молитвы (так же, как, скажем, если мы хотим определить литературу, мы говорим не о третьестепенных писателях, а о больших, так же и в музыке, в искусстве или в науке), то можно было бы сказать, что первое, самое значительное в молитве для человека молящегося — это вовсе не то, чтобы от Бога чего-то добиться. Первое и основное, это то отношение взаимной любви, взаимного уважения, которое человек находит в молитве или путем молитвы. Это мне кажется самым основанием…

Слово “талант” приобрело за столетие специфическое значение. Все мы знаем, что такое талант по отношению к музыке, искусству, литературе; но не об этом говорил Христос. В Его время талант была денежная мера. Вот, какому-то человеку сделали вклад, и ему предложили осуществить эту денежную меру, добиться всего, на что он способен. Этот человек может приложить все усилия, и если он чрезвычайно одарен, он может удвоить, утроить тот дар, который ему был сделан. Если он менее одарен, он хоть чего-то добьется. Но он никак не имеет права сделать то, что сделал самый неодаренный из трех лиц, о которых говорит притча. Он испугался: а вдруг то, что заложено в меня, то, что мне дано, я растрачу, потеряю и буду в ответе? — и зарыл его; то есть просто отложил в сторону, закопал, завернул в платок. А когда пришло время суда, когда пришло время расчета, когда все предстали перед хозяином, оказалось, что все чего-то добились — только он не добился ничего. И он не был осужден за то, что не принес барыша, выгоды своему хозяину; он был осужден за то, что испугался и не решился ничего сделать, не решился ни на что.

Когда мы говорим о вере, мы всегда думаем о вере в Бога. На самом деле существует также вера в человека, и эта вера в человека определяет нашу жизнь по меньшей мере столь же постоянно и глубоко, как и вера в Бога. Кроме того, в Бога веруют не все, а для того, чтобы жить с людьми, без веры в человека не обойтись. Именно на вере в человека основаны все попытки преобразования – общественного, политического, семейного, ибо что бы ни проповедовалось – будь то религия или новый жизненный строй – если человек не вступит в труд, если человек не будет осуществлять то, что задумано, никогда оно никаким образом не осуществится. Поэтому всякий преобразователь, всякий человек, призывающий людей к чему-то новому, основывает свой призыв на вере в человека; а в малых вещах, в повседневной жизни все основано на этой вере в то, что в человеке есть что-то доброе, хорошее, что может отозваться на нужду, на горе, на радость, что может послужить основанием к тому, как строить жизнь. И вот об этой вере мне хотелось бы сказать нечто.
Такая вера – не легковерие, не наивное отношение к человеку, которое допускает, будто все возможно, будто стоит только обратиться к человеку – и он отзовется. Но вместе с тем это уверенность, что нет такого человека, в котором не было бы подлинной человеческой глубины, нет такого человека, в котором нельзя вызвать доброе и достойное. К этому мы приходим во всех областях жизни.











