Моя книжная каша 2
Meki
- 14 841 книга

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
В электронной версии доступны только два рассказа из сборника - "Рабы Нью-Йорка" ("как сложно жить девушке одной, туфли зимние надо": квартирный вопрос, который усиленно портит жителей всех больших городов) и "Спички", про девушку, нервно собравшую вечеринку в знак освобождения, хоть и не получающую от игры в Холли Голайтли никакого удовольствия.
"Она терпеть не может оценочные суждения", оу йес.
Очередные записки очередного воспевания молодости, бедности и неврастении. Все про одно - О'Генри, Ремарк, Капоте, "лежать в разгар зимы вдвоем в одной постели". Крошки большого города, крошки-baby и крошки торта. Остатки празднества.
По двум рассказам сложно определить, понравилось ли, впечатление смутное, но язык интересный, фактурный, деталечки и внимание к ним. Я бы еще почитала.

Вот удивительное дело: книга, написанная довольно спокойно и сдержанно, оставляет после себя ощущение драйва, движения, жажды жизни. Динамичный Нью-Йорк, яркие и запоминающиеся образы, шум и блеск, который может радовать, а может и скрывать глубокую тоску. Но самое главное герои рассказов по-настоящему живут, кем бы они ни были (нищими проститутками или богемными лицами).
Не могу сказать, что эта книга оставит какой-то особый отпечаток или станет любимой, но в Нью-Йорк мне теперь хочется вдвойне.

Мне нравятся книги, написанные в такой манере: немного отрешенно, спокойно о не всегда спокойном, без истеричных восклицаний. Возможно, мне бы хотелось писать нечто такое, если бы была склонность.
Urban.

Моему брату Роланду было пять лет, когда кузен научил его одной шутке. Том да Джон да У-Щип-Ни ехали на лодке. Том да Джон свалились в воду. Кто остался в лодке? Мой братец сказал: У-Щип-Ни, и кузен его ущипнул. Придя домой, братец решил рассказать эту шутку маме и сказал: Том да Джон ехали на лодке. Том да Джон свалились в воду. Кто остался в лодке? Никого, — ответила мама. Братец повторил все снова и, когда мама во второй раз сказала никого, бросился на нее с кулаками.
Прошло двадцать лет… Я старше братца, всю жизнь была старше, а мама до сих пор рассказывает, как его взбесил ее неправильный ответ. Он хотел одного — сделать ей то же самое, что сделали ему.

А ты точно знаешь, что в Нью-Йорке нет свободных мужиков?
— Есть женщины, — сказала я. — Сотни и сотни женщин, которые выслеживают дичь. А мужики — они либо голубые, либо сами рабы. Единственный выход — разбогатеть и обзавестись квартирой. Тогда сможешь заиметь собственного раба, нищего, но покорного.

Знаешь, что я в тебе больше всего ненавижу?
— Неряшливость? — спросила я.
— Нет.
— Характер?
— Нет, — сказал он. — На тебя нельзя положиться. Вот что я ненавижу в тебе больше всего. Ты чертовски ненадежный человек. Тебе самой от себя не тошно?
Вот это уж мне совсем непонятно. То есть да, я знаю, я человек ненадежный, но при чем здесь это? То, что я встретилась с человеком и выпила с ним кофе, отнюдь не свидетельствует именно об этом моем недостатке. Я проплакала все воскресенье, а Стас отправился играть с приятелями в софтбол.













