История России до 17 года
nangaparbat
- 47 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Мы народ — Богоносец, мы — народ Победитель.
Будем резать друг друга, а вы поглядите:
Как мы режем друг друга за всеобщее счастье,
И последний из нас перережет запястье.
гр. 25-17. Последний из нас
Авторская манера подачи текста сложна и неожидана для книги воспоминаний, не стандартна и не всем придётся по вкусу. А самое интересное и парадоксальное знаете что? То, что аннотация верна до последнего знака препинания, но при этом построена так, что ожидаешь немного иного подхода.. Поразительно как можно играть словами и формировать ожидания. И в результате получаешь очень личный и чрезвычайно дискретный текст, состоящий из рваных и неравномерных отрезков, иногда без начала и конца, иногда прерывающихся стихами - причитаниями - стенаниями. Это с одной стороны убеждает в том, что сие есть личные впечатления и позволяет ощутить всю ту неопределённость и фаталистичную угрюмую безнадегу, а с другой напоминает сборную солянку без стройного и логичного ровного сюжета. Сказать, что я прочувствовала и поняла автора я не могу, равно как и из его текста не следует, что он категорически за или против чего-то, хотя фразы про революцию и большевиков тут частенько. Самое запоминающее для меня было описание Бориса Савенкова, остальное все настолько мимоходом (когда, например, о человеке один абзац, эпитафия, с большим пиететом, но из этого не понять насколько было искренне и вообще как автор связан с этим человеком). Упоминаются многие известные тогда и забытые теперь лица, упоминаются и те, кто включен в учебники истории и сейчас, но авторского взгляда на них не угадать, так, просто факт, что были и такие люди. Опять же, нельзя сказать, что автору удалось описать какие-то особые случаи или дать прямую и чёткую оценку событиям и персонам. Чтобы было понимание о каком периоде речь, уточню, мимоходом тут описываются Петроград, Москва и ещё пара городов и жизнь в них с период 1916-1920 годы. Возможно просто не мой автор или стиль книги не созвучен моему восприятию, но было скучно и непонятно, туго шло связывание мыслей автора и вообще привязки того или иного куска текста с общей идеей - эдакие записки на салфетках, сделанные для себя и в основном из-за привычки не прекращать писать никогда. Опыт в общем познавательный, но повторять не буду.

А знаете, это я теперь тут узнал, за границей, что для русского писателя тут, пожалуй, еще тяжче, и писать не то что невозможно, ведь только в России и совершается что-то, а тут - для русского-то - "пустыня". Уйти временно в пустыню для человека, конечно, полезно, в молчании собрать мысли - ведь нигде, как в пустыне, зрение и чувства остры! - и Гоголь уходил в Римскую пустыню для "Мертвых душ". Тоже и поучиться следует, и есть чему. Только вот насчёт прокорму - писателям и художникам везде приходится туго! - надо какая-то работа, а всякая постоянная работа, вы это хорошо знаете, засуетит душу. И выйдет тоже на тоже. И если судьба погибнуть, так уж погибать там, у себя, на миру в России ("К звездам").

Кровь, пролитая на братских полях, обеспощадила сердце человеческое, а вы душу вынули из народа русского.
И вот слышу обезьяний гик.
Русь моя, ты горишь!
Русь моя, ты упала, не поднять тебя, не подымешься!
Русь моя, земля русская, родина беззащитная, обеспощаженная кровью братских полей, подожжена горишь!

Писательское ремесло это ужасно какая недотрога: улитка, ежик, которого никак не погладишь.












Другие издания
