
Литература англоязычного модернизма
innashpitzberg
- 378 книг

Ваша оценка
Ваша оценка
Приятно написанный рассказ. Я наблюдала за всем происходящим с отвлеченным любопытством, напоминающим интерес, который могут вызвать птицы в парке или облака, проплывающие над верхушками деревьев в летнем лесу.
У героини по имени Берта всё в порядке. Возможно, у неё даже слишком всё хорошо, чтобы это было правдой, может подумать недоверчивый читатель. И этот читатель, сюрприз-сюрприз, не ошибется.
Берта - - молодая замужняя женщина, у неё маленький ребёнок, муж, которым она весьма довольна, дом с хорошо устроенным бытом. Но иногда ей словно хочется ненадолго вернуться в детство. Берту посещает желание вести себя свободно и непосредственно, как ребёнок. Ей хочется выражать свои эмоции громко и открыто, но жизнь в обществе накладывает свои обязательства, ограничивает рамками, привычно объясняя это тем, что желает защитить.
Героине чего-то не хватает... Свободы принимать решения? Ответственности за эти решения? Смелости? Даже в отношении малышки-дочери Берте не так просто настоять на своем.
Показателен возникающий образ «редкой скрипки, запертой в футляре». Идея не нова, конечно, но передано это в рассказе достаточно тонко и со своим шармом. День из жизни героини, как и вся её жизнь, воспринимается на игре света и тени. Жаловаться вроде не на что, особенно если уметь вовремя закрывать глаза. Если быть слишком проницательной, можно быстро утратить внешнее благополучие и комфортную жизнь, к которой наша героиня так привыкла.
В этот день Берта готовится к приему гостей, ожидаются хорошие друзья и подруги. Неожиданно она ощущает прилив ничем необъяснимого счастья. Пусть оно не продлится долго, но какое чудесное моментное ощущение благости подарил ей этот полный предвкушений день! А приближающаяся концовка... до ее наступления еще есть несколько часов. Оставим Берту наедине с ее мыслями и чувствами.

Самый необычный, самый длинный и самый модернистский рассказ в сборнике Кэтрин Мэнсфилд - Медовый месяц (сборник) . Не смотря на его объем, сюжет статичен, событий практически никаких не происходит.
Обеспеченная семья, живущая в Новой Зеландии приобретает новый дом и переезжает из города в сельскую местность . Суета и хлопоты, связанные с переездом и обустройством жилища, вот и все события, которые происходят в рассказе, но при этом параллельно раскрываются характеры трех поколений Бернелов. Повествование ведется то от имени бабушки, то родителей, то сестры матери или же детей. Раскрытие характеров лучше всего проявляется в монологах с самим собой. За масками благодушия и беспечности скрываются невысказанные желания и эмоции.
Преуспевающий, деловой Стенли Бернел, его заботливая супруга Линда, образец благополучной викторианской семьи. Но отчего же тогда Линда признается сама себе, что при всей любви и уважении к мужу, она его ненавидит? С тоской вспоминает детство и первые годы замужества. Юная, всегда приветливая и жизнерадостная Берил, сестра хозяйки дома, страдает, что переезд станет для нее началом конца. Она оторвана от света и теперь девушке суждено зачахнуть среди всей этой внешней красоты. Пространственным ее письмом к подруге завешается рассказ. Из него становится понятно о неоднозначном отношении Берил к своему зятю.
Спокойная внешняя обстановка, которую автор подчеркивает описанием природы, погоды и цветущего, благоухающего сада контрастирует с внутренним напряжением членов семьи. Сад в рассказе символ благополучия и гармонии, обилие цветов и птиц- многообразие людских характеров, ну, а сны героев, это уже что-то по части мастера психоанализа Зигмунда Фрейда.
Характеристики будут даны всем членам семьи, но на первый план выступают дети. Беззаботные игры в прекрасном саду, символом жизни, прерываются историей с обезглавленной уткой, символом смерти. Маленькая Кези настолько поражена увиденным, что впадает в настоящую истерику. Вновь тоже, что уже было в других рассказах, поднимается вопрос жизни и смерти, который волновал писательницу после гибели брата на войне.

Дул пронзительный, холодный ветер, он хлестал ее по лицу, валил с ног, насмехался над ней: он знал, что она не может ответить «да» ни на один вопрос.
Это простой рассказ о простой жизни. Именно за эту простоту я и полюбила Кэтрин Мэнсфилд, и мне очень жаль, что ее так мало у нас переводили. Я бы с огромным удовольствием прочитала все ее рассказы, но пока что буду доводить до идеала свой английский, чтобы потом насладиться мастерством прекрасной Мэнсфилд, погрузиться в такую простую и одновременно такую сложную жизнь, двери в которую широко открыты среди букв ее рассказов.
Женщина-толстушка мечтает стать актрисой, но ничего у нее не получается. Там вежливо откажут, там скажут, что ролей нет, там анкету нужно заполнить, а ни на один вопрос она не может ответить утвердительно... Вот часто такое бывает, правда? Жаждем мы чего-то возвышенного, великого, творческого и интересного, а жизнь резко опускает нас с небес на землю фразами «Вакансий нет» или «В представителях творческих профессий не нуждаемся. Ищем сантехника». Но ведь душе-то, душе хочется в полет! И лишь голос разума завывает в тиши о том, что нужно думать не о полетах, а о хлебе насущном, ибо с тощей задницей далеко не улетишь.
Особенно мне нравится открытая концовка этого рассказа. Все как в жизни. Женщина пыталась-пыталась добиться всего самостоятельно, а в итоге что? В итоге она будет пытаться реализоваться через мужчину. Не худший вариант, конечно. Главное, чтобы получилось все. Может, станет теперь наша актриса милой домохозяйкой, поющей в фен и танцующей вальс со шваброй, когда ее никто не видит. Но мечты ведь часто сбываются не совсем так, как мы представляем...

Bertha simply ran over to the long windows.
“Oh, what is going to happen now?” she cried.
But the pear tree was as lovely as ever and as full of flower and as still.

How absurd it was. Why have a baby if it has to be kept—not in a case like a rare, rare fiddle—but in another woman’s arms?

Although Bertha Young was thirty she still had moments like this when she wanted to run instead of walk, to take dancing steps on and off the pavement, to bowl a hoop, to throw something up in the air and catch it again, or to stand still and laugh at—nothing—at nothing, simply.











