Воспоминания. В двух томах. Том 1.

Вера Фигнер

Рейтинг LiveLib

4,4

16 оценок

5
63%
4
19%
3
13%
2
6%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 20Хотят прочитать 54

Рецензии

Аноним1 сентября 2021 г.
Нет, я не погрязну в суете каждого дня!
Мы уже видели ясно, что наше дело в народе проиграно. В нашем лице революционная партия терпела второе поражение, но уже не в силу неопытности своих членов, не в силу теоретичности своей программы, желания навязать народу чуждые ему цели и недоступные идеалы, не в силу преувеличенных надежд на силы и подготовку массы — нет и нет; мы должны были сойти со сцены с сознанием, что наша программа жизненна, что ее требования имеют реальную почву в народной жизни и все дело в отсутствии политической свободы.
Как же много отсылок я встречала на эти воспоминания. Наконец, удалось «поговорить» и с самой Верой Николаевной! Напишу сразу о всех томах «Запечатлённого труда», без разделения на несколько рецензий.
В своих воспоминаниях Вера Фигнер рассказывает о детстве, родителях, дальних родственниках, няньках, сложном учебном пути и как его пришлось продолжать за границей, а потом бросить всё ради революции. Здесь очень много про партию «Земля и воля» и отколовшуюся от неё «Народную волю». Для меня больше нового было во втором томе (про Шлиссельбург), так как о предыдущих событиях были прочитаны другие книги, где авторы ссылались на воспоминания Фигнер. Но и в первой части было много информации, которая была новой, а местами неожиданной.
Удивило то, что студенческие годы в Швейцарии не только не отдалили Веру от революционных идей, но и наоборот приблизили к ним. Уже там у неё были единомышленницы, в кругу которых обсуждались самые животрепещущие темы. У русских барышень был не самый лучший имидж за рубежом, их считали гулящими и легкодоступными, а также не способными рационально размышлять. Вот и решили девушки сами организовать кружок, чтобы преодолеть этот катастрофический барьер и учиться рассуждать, не заботясь о чужом мнении. В том числе речь шла и о революции на родине. Здесь хочется процитировать саму Фигнер:

Смутная идея о том, что я принадлежу к культурному меньшинству, возбуждала во мне мысль об обязанностях, которые налагает на меня мое положение по отношению к остальной, некультурной массе, которая живет изо дня в день, погруженная в физический труд и лишенная того, что обыкновенно называется благами цивилизации. В силу этого представления о контрасте между моим положением и положением окружающих у меня явилась первая мысль о необходимости создать себе цель в жизни, которая клонилась бы ко благу этих окружающих.
Вот так было принято решение вернуться в Россию и побороться за общую справедливость. Думаю, всем известна дата 1 марта 1881 года и какую роль сыграла в этом событии наша героиня. Фигнер довольно подробно излагает как о состоявшемся теракте, так и о предыдущих подготовках и мероприятиях.
Волнительно звучит рассказ Веры Николаевны после того, когда казнь первомартовцев уже состоялась. Взяв в кулак всё своё мужество, Фигнер собрала оставшиеся вещи (имущество партии) из конспиративной квартиры и покинула её, очистив от улик. Как она пишет, жандармы опоздали всего на час, когда самовар, из которого беглянка пила чай, был ещё тёплым. Партию решено было переместить в Москву, но ощущение того, что «быть беде» не покидало уцелевших народовольцев. Эта часть рассказа (конец главы) выворачивает душу, волнение, безысходность и ожидание чего-то жуткого, испытанное Верой, буквально передаётся читателю. Жандармы были повсюду - кого-то поймали, кому-то удалось бежать.
Поскольку Фигнер – одна из самых известных шлиссельбуржцев, ни для кого не секрет, в числе кого оказалась она оказалась. Если честно, я готовилась к ещё более суровым описаниям заключения в крепости, но это не значит, что там был курорт. Многие сходили с ума, умирали от чахотки. Медицинская помощь, которую им оказывали, зачастую была скудна, если вообще лекарь удосуживался заботиться о пациенте. Самым ужасным показалось то, что если кто-то в муках умирал, то сокамерники никуда не могли деться от душераздирающих криков и стонов своего товарища. Как пишет сама Фигнер, самой мучительной была гробовая тишина. Тишина, прерываемая воплями боли.
Вера Фигнер также вспоминает о своих рассуждениях насчёт тактики поведения с жандармами – быть послушной или бунтовать? Здесь она приводит печальный опыт своего товарища Грачевского, чей неугомонный нрав загнал его в такое безысходное положение, что ему не оставалось ничего другого как покончить с жизнью.
Ещё удивило то, как заключённые поступали с письмами. Мне казалось, что любая полученная весточка извне, тут же жадно читалась. Но нет, Вера Николаевна пишет с точностью об обратном: письма скорее нарушали покой, к любому посланию (что бы там ни было) нужно было быть морально готовым. Нераскрытое письмо обычно лежало двое-трое суток, прежде чем его читали.
Очень интересно и то, чем занимались шлиссельбуржцы в заключении – именно возможность трудиться и видеть результат труда и спасли некоторых из заключённых. Кому огород, кому – книги. Право на чтение нужно было заработать, одному из товарищей Веры оно стоило жизни. Часто в литературе или художественных фильмах можно встретить, как заключённый ухаживает за какой-нибудь животинкой, попавшей случайно в его камеру и ставшей ручной. Так вот, у Веры была птичка, которую она кормила, а та садилась к ней на плечи, задорно купалась в посудине и спала на торчавшем гвозде.
Матери Веры сказали, что о своей дочери она узнает только тогда, когда та окажется в гробу. Мне сразу подумалось, а что это за государство такое, где человек может совершенно законно вот так вот сгинуть? Быть погребённым заживо и даже его родственники не будут иметь право заботиться о нём? Знать, что с ним? От одной мысли об этом берёт оторопь.
Чувство щемящей тоски вызвала эта книга. Я очень долго ждала знакомства с рассказом от лица самой Веры Николаевны. Всё-таки, события, связанные с партией «Народная воля» кажутся мне одним из самых ярких эпизодов истории России вообще. Автору удалось запечатлеть образ каждого из своих однопартийцев и товарищей, в её сердце все они ещё живы. В.Н. Фигнер – просто удивительная и необыкновенная личность. Я всем советую прочитать эти воспоминания, вы точно найдёте в них повод для размышления, а может и силу противостоять Вашим собственным жизненным невзгодам.

Как я поняла, именно эти перила и коридоры Фигнер назвала "Дворец Дожей"

Карцер, куда сажали провинившихся
Читать далее
47
857
Аноним10 сентября 2017 г.
Надо признаться, что я влюблялась в каждый период истории, который изучала. Было для меня не особенно важно шла ли речь об австралопитеках или протекторате Кромвеля - все нравилось безумно и хотелось в этот же момент перепрофилироваться на изучаемый период. Теперь, оглядываясь назад, признаюсь, пожалуй, что самые любимые годы в русской истории - это как раз время зарождения революционного движения. Слегка пахнуло на вас дедушкой Лениным, но мне он не нравится, так что выдохните. Я свое сердце тогда отдала народникам - этим идеалистам и слегка безумным в своей ослепленности людям.
Прочитать воспоминания одной из главных женщин народнического движения оказалось очень интересно и грустно одновременно. Фигнер начинает свое повествование с детства и семьи, постепенно подводя к тому, что сподвигло ее встать на путь революционной борьбы. История довольно интересная и, быть может, типичная для женщин - народников. Семья среднего достатка с властным отцом и безвольной матерью, образование в девичьем пансионе, ранний брак... Привел Веру Фигнер в "Землю и волю" тот самый огонь идеи, который так привлекал мою юную душу в условиях тотальной безыдейности вокруг. Вера не жила в каких-то тяжелых условиях, мало сталкивалась с простыми крестьянами до того, как зажглась идеей им помочь. Как она сама объясняет, подтолкнуло ее к участию общее веяние того времени, когда женщины хотели делать хоть что-нибудь, кроме бытия матери и жены. К тому же, противоречия в окружении, говорившее одно, а делавшее другое, подготовили ее к тому, чтобы самой быть прямой и идейной.
Самая моя любимая часть, пожалуй, это описание ее детства и юношества. Красиво и емко она описывает процесс становления ее личности, хотя не так хорошо объясняет формирование характера. Однако как только дело доходит до более старшего возраста, в оборот входят термина социалистической борьбы, протеста пролетариата и прочее, что на фоне предыдущего текста кажется чем-то лишним, как искусственная конечность. Шел до этого довольно качественный текст, который потом перешел в агитку.
Когда изучается деятельность народников, Фигнер упоминается только мимоходом. Согласно же ее воспоминаниям эта женщина вынесла на своих плечах почти все. Тут стоит оговаривать особенность мемуаров как исторического источника или задуматься, а может ее роль во всем этом деле не совсем оценена. Больше внимания обычно уделяется Софье Перовской или Вере Засулич, прославившихся своими поступками, а Фигнер остается в тени. Звучит, как будто я пропагандирую тут. Фигнер регулярно ставит ударение на роли женщины, подчеркивает важность участия женщин и прочее, так что феминисткам может очень понравиться.
Самое интересное, наверное, в любых мемуарах для меня, это не воспоминания этого человека о каких-то событиях, а воспоминания о других людях, особенно известных. В "Запечатленном труде" всплывают много имен, начиная с уже упоминавшейся Перовской и заканчивая рядовыми членами, двойными агентами и прочими.
При чтении во мне взыграл скептицизм и какой-то консерватизм даже, потому что внезапно всплыл вопрос об этической составляющей убийства царя. Один из самых слабых моментов воспоминаний - это то, как она пишет и как оправдывает убийство царя и других людей. Делает Фигнер это очень вдохновенно, уверенная в своей правоте и правоте других отнимать жизни тех, кто, якобы, стоял на пути прогресса.
Мне теперь очень интересно прочитать третью часть, чтобы узнать, насколько она обрадовалась потом, после 1917. Насладилась ли она плодами трудов своих, вкусила ли их до конца? Она прожила почти 25 лет при советской власти. Что же она чувствовала, глядя на Сталина? Думаю, ответов на эти вопросы во втором томе я не найду, так как предисловие в лучших традициях советских изданий к первому тонко намекает, что заливалась она соловьем. Только так ли уж ей все нравилось.. Если да, то ну их, этих фанатиков. Наверное, это возраст постучал в мои идеалистические двери.
Читать далее
27
756
Аноним12 октября 2025 г.
Имя Веры Фигнер попадалось мне неоднократно то там, то здесь: в честь нее названы улицы, ее нельзя не вспомнить в связи с историей партии "Народная воля", и так далее, и тому подобное; но я все же зашла со стороны женского движения, хотя она себя к нему и не относила. В одном из выпусков подкаста "Невидимый город" (кстати, подкаст великолепный, рекомендую) вроде бы были использованы выдержки из этих самых воспоминаний, про женский ферейн, если мне не изменяет память, ну я и взяла на заметку. А потом снова наткнулась на это имя уже в работе Ирины Юкиной, посвященной женскому движению в России. Если добавить это к моему общему интересу к женским мемуарам и революционному движению, то вот и получается, что выбор именно этой книги для чтения очевиден.
Что я могу сказать? Это было чрезвычайно увлекательное чтение - и я имею в виду все три тома воспоминаний, хотя здесь, в первом томе, освещены события от самого детства Веры Николаевны и до суда, который отправил ее в Шлиссельбург. Конечно, писала она их уже значительно позднее, будучи зрелой личностью, прошедшей множество испытаний, но я не думаю, что она как-то не точна или не искренна в своем рассказе.
Начав свой рассказ с краткого очерка своей семьи и ее общественного положения, она затрагивает в дальнейшем вопросы крепостного права, собственного образования (она училась в институте благородных девиц в Казани шесть лет) и его недостаточности, обрисовывает фигуры классных дам и других преподавателей, описывает книги, которые запали ей в душу и тем самым определили ее жизненный путь.
Неудивительно, что мне не знакомы имена писателей, которые она упоминает, кроме Николая Некрасова; но вот мимоходом отмеченная важность поддерживающей среды и заодно толстых литературных журналов не могла не броситься мне в глаза:

Но прежде всего моей матери, которая в детстве не получила образования, но путем самостоятельной работы над собой достигла высот духовного развития и была интеллигентным человеком в лучшем смысле этого слова, я обязана тем, что тотчас по выходе из института стала работать умственно. Мать дала мне лучший журнал того времени «Отечественные записки»; в ее библиотеке я нашла «Современника», а у дяди — «Русское слово», «Слово» и журнал «Дело».
Чрезвычайно интересны главы, где она описывает свое высшее образование, сперва в России, потом в Цюрихе. Не может не вызвать уважения ее поворот к народничеству и реальная, неустанная работа в деревне. Все свои важные жизненные решения она описывает достаточно подробно, чтобы читательница могла легко ухватить мотивацию и внутреннюю логику происходящего.
Стилистически тоже текст очень хорош, нигде не найдешь неизящной фразы или неточного оборота. Всем интересующимся - однозначно рекомендую.
Читать далее
9
49