Пути русского богословия

Репринтное воспроизведение издания 1937 г., Париж. Книга "Пути Русского Богословия" протоиерея Георгия Флоровского, плод его огромной эрудиции и выражение церковно-исторического мировоззрения, была написана в последние предвоенные годы в

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

19 оценок

5
58%
4
26%
3
16%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 26Хотят прочитать 59

Рецензии

Eugene_wayfarer11 августа 2012 г.
Книга очень интересная, но раздражает манера о.Георгия везде видеть одно "беспутье". А вся религиозная философия для него - психологизм, эстетизм и упадничество. Такое ощущение, что антиисторизм, с точки зрения о.Георгия, это смертный грех. С этой точки зрения он и критикует всех подряд. Например, обушивается на конкретную метафизику отца Павла Флоренского. Не прочитав, по-видимому, ничего из того, что было создано после "Столпа", Флоровский совершенно не понимает Флоренского, приписывает ему те мысли и идеи, против которых сам о.Павел и выступал.
В целом же данная книга - неоценимое пособие для всех, желающих изучать историю русской мысли, особенно же религиозной. Не смотря на явный пессимизм, автор превосходно владел материалом и обладал добротным, литуратурным стилем.
Читать далее
4
334
kopi8 августа 2018 г.
Слезы вменяются вместо причастия...
Книга настолько хороша, что рецензировать-себе дороже. А вот конспекты писать-самое время.
Прекрасная эта Книга задумана как «опыт по истории русской мысли» ,пишет автор, в свете возникновения, применения и развития русского БОГОСЛОВИЯ. Интересно ли это будет современному читателю? Ответ на этот вопрос Флоровским просится в афоризмы:
-Судьба русского богословия была всегда историей творимой современности, в которой нужно найти самого себя.
Не менее убедительно выглядит и следующее рассуждение:-«История есть истолкование событий, вскрытие их значения и смысла. Историк никогда не должен забывать. что изучает и описывает он творческую трагедию человеческой жизни. Безпредпосылочной история никогда не бывает. Изучение русского прошлого…укрепило меня в убеждении, что умственный отрыв от патристики и византизма был.. главной причиной всех перебоев и духовных неудач в русском развитии. История этих неудач рассказана в этой книге.
Автор связывает все достижения русского богословия с «творческим возвращением к святоотеческим истокам»; но возврат этот должен быть «не только ученым, не только историческим, но духовным и молитвенным возвратом…восстановлением себя в полноте священного предания».
В чем же те богоносные силы отеческого предания? Для святых отцов богословие было «делом жизни, духовным подвигом, исповеданием веры, творческим разрешением жизненных задач». И это «богословское исповедничество» святых Руси есть и будет «воцерковлением мысли и воли, живым вхождением в разум истины».
И тогда Православие открывается не как «тихая пристань для усталых и разочарованных душ, но как сила, перерождающая и утверждающая жизнь»!
«Кризис русского византизма» просится к конспектированию…
-В истории русской мысли много загадочного и непонятного. И прежде всего-что означает это вековое, долгое и затяжное русское молчание?.. С изумлением переходит историк из возбужденной и многоглаголивой Византии на Русь, тихую и молчаливую. И недоумевает…молчит ли она.. в потаенном богомыслии, или в косности и лени духовной, в мечтаниях и полусне? Теперь вряд ли кто повторит вместе с Ключевским , что древнерусская мысль …так и не выходила никогда за пределы «церковно-нравственной казуистики».Ведь во всяком случае, кроме «Вопрошаний Крика» есть и Поучение Мономаха… За молчаливые до-петровские века многое было испытано и пережито. И русская икона с вещественной безспорностью свидетельствует о сложности и глубине, о подлинном изяществе древне-русского духовного опыта…С основанием говорят о русской иконописи как об «умозрении в красках». И все же древне-русская культура оставалась безгласной и точно немой..эта невысказанность и недосказанность часто кажется болезненной. Иногда здесь видели простую отсталость и примитивность…из-за рокового влияния «жалкой Византии»(такова была точка зрения Чаадаева)…Более того, в 10 веке Византия была, строго говоря, единственной страной подлинно культурной во всем «европейском мире».
И Флоровский приходит к выводу, что «древне-русский кризис был кризисом культуры, а не без-культурности.
Нераскрытость древне-русского духа есть выражение внутренних трудностей…это был кризис византийской культуры в русском духе. » Ибо в самый решительный момент русского самоопределения «византийская традиция» прервалась. Византийское наследие было оставлено или забыто».
- В этом «отречении от греков» завязка и существо Московского кризиса культуры.
Теперь уже трудно оспаривать мысль Ф., что «Принятие крещения Русью от Византии сразу определило ее историческую судьбу». Это - включение Руси в «сложившийся круг связей и воздействий», это-«пробуждение русского духа от «поэтической мечтательности»-имеется ввиду ЯЗЫЧЕСТВО- к духовной трезвости и раздумью».
Новым для читателя станет следующее утверждение Ф:-Нельзя представлять крещение Руси как единичное событие, для которого можно назвать определенную дату. Это был процесс, растягивающийся на века. «Христианство до Владимира»-гораздо большая величина, чем привычно думать. Уже до Владимира устанавливаются связи Киева с Симеоновской Болгарией, с Моравией. Это было вхождение в права на Кирилло-Мефодиевское наследство…
Решающим было принятие Кирилло-Мефодиевского наследства, а не прямое восприятие византийской культуры….Да и греческую веру не приходится изображать на «одно лицо»...Вспомним 11 век, Симеон Новый Богослов и его противники.
Возвращает нам Ф. и имена первых русских замечательных книжников и мыслителей, первых «побегов русского эллинизма»: митрополита Илариона, автора слова «О законе, Моисеем данном, и о благодати и истине»; Кирилла Туровского и его проповеди; Климента Смолятича, который «бысть книжник и философ так, якоже в Русской земли не бяше»; преподобного Аврамия Смоленского; митрополита Киприана, установившего празднование Григория Паламы в русской церкви и много переводившего….не очень .впрочем, удачно-«все по-серпски написал».
-Особо нужно отметить перевод Ареопагитики со схолиями, сделанный иноком Исайей на Афоне в 1371 г. по поручению митр. Феодосия.
На Руси было кому читать эти мистико-аскетические книги…это был век преп. Сергия.
Затем –повод к разрыву с западом дает «Флорентийский собор" и поездка присланного из Греции митрополита Исидора, впоследствии кардинала, на этот «осмой не благословенный собор». Греческое отступничество на нем и дало повод и основание провозгласить РУССКУЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ. Были причины и поводы усомниться и обеспокоиться о греческой вере, и постоянная настороженность и недоверчивость в обращении с греками, живущими «во области безбожных турок поганскаго царя»…
Падение Константинополя и эсхатологическая теория «Третьего Рима» старца Филофея- становится своеобразной теорией официального хилиазма: - Задача не в том, чтобы сохранить непрерывность византийских традиций, а в замене или каком-то повторении Византии-построении нового Рима на месте павшего и падшего. Отсюда недалеко и до «забывания» о греческой старине и отеческом прошлом: доходило «до полного отрицания греческого посредства в прошлом- в этом смысл о проповеди апостола Андрея на Руси . Постепенно угасает сам интерес к Византии…укрепляются связи с Западом.
-Московские цари хотели быть наследниками византийских императоров, не выступая из Москвы и не вступая в Константинополь… Каптерев.
Брак Ивана III с Софьей Палеолог стал, увы, не пробуждением интереса к Византии, а «началом русского западничества». И Софья была воспитана в Унии, по началам Флорентийского собора. И опекуном ее был кардинал Виссарион. И брак был венчан в Ватикане. И папский легат был послан сопровождать царевну Софью в Москву.
-Этот брак привел скорее к сближению Московии с Итальянской современностью, нежели к оживлению византийских преданий…Есть все основания считать Ивана III «западником», еще более - Василия III,женатого во втором браке на Глинской, воспитанной вполне по-западному, лекарь же царя-Николай Немчин- ведет уже беседы и переписку о соединении церквей.
Интересны главы о борьбе заволжцев и осифлян(Иосиф Волоцкий-Нил Сорский), дело Максима Грека(с.22-24) и дьяка И.Висковатого (с.26-28)в споре о новом в иконописании, история Стоглава и «Домостроя».
-Решительное преобладание «символизма» означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать скорее идеи, чем лики…иногда становится просто миниатюрой, переписанной на доску…поверх ложится западное влияние-западных гравюр. Висковатый верно почувствовал:-И аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых писма еси не видал, те поставили…Он исходил из Труллльского правила:-«воображати по плотскому смотрению». Напоминал:- «не подобает почитати образа паче истины», т.е писать подобает не по пророчествам, которые уже сбылись и превзойдены, но по Евангелию – « да не умалится слава плотского образования Господа нашего Иисуса Христа»…Висковатый ревновал не о старине, но об истине. Об иконографическом реализме.
Так и Иван Грозный, «изрядный словесной премудрости ритор, смышлением остроумен и многоречив зело»-человек с продуманным религиозным мировоззрением,мрачным и надрывным,-несомненный «западник». Исторической зависимости от греков он не признвал:- Наша вера христианская, а не греческая,- ответил царь Поссевину. Не случайно при нем начинается массовый наплыв «западно-европейцев»в Московию…
- И в самый канун Смуты при царе Федоре были сделаны решительные выводы из теории «Третьего Рима».. .установлено Московское патриаршество во свидетельство независимости и преобладания скорее Русского Царства, чем русской Церкви. Это было решительным отречением от Византии…
О патриархе Никоне(1605-1681)
-Никон принадлежал к числу тех странных людей, у которых словно нет лица, но только темперамент. А вместо лица-идея или программа. Но в нем была историческая воля…потому он и стал крупным историческим деятелем, хотя и не был великим человеком. Он был деятелем, но не был творцом. И, конечно, не «обрядовая реформа» была темой Никона. Она была ему подсказана…Начать с того, что он не знал по-гречески, и так никогда и не научился, но по какой-то болезненной склонности переоблачал все по-гречески. Никон слушал греческих владык и монархов с такой же доверчивой торопливостью, с какой Петр-своих «европейских» советчиков. В Никоновом "грекофильстве" было много новых впечатлений, но мало новых идей. У греков его привлекала пышная обрядность, богатство, праздничность. С этой «праздничной» точки зрения он и вел реформу.
Ф разъясняет, что в начале деятельности Никон обращался с перечнем обрядовых недоумений в Константинополь. В ответе Мелетия Сирига (1655г.) ясно указывалось, что только в ГЛАВНОМ требуется ЕДИНООБРАЗИЕ и ЕДИНСТВО, что относится к вере;в чинопоследованиях и внешних богослужениях разнообразия и различия вполне терпимы, ибо чины и уставы развивались постепенно, а не были созданы сразу. Но не все греки так думали. Москва и Никон последовали совету другого восточного патриарха-Макария Антиохийского, который указывал на «разнвствия» и торопил спешные «исправления». По видимому, Макарий и «открыл», что двуеперстие есть арменоподражательная ересь. И именно заезжими архиереями это «несторианское перстосложение» и было анафемствовано в Москве, в день православия, в 1656-м году…
Главная острота Никоновой реформы была в огульном отрицании ВСЕГО старорусского ЧИНА и ОБРЯДА. Его не только заменили новым, но и объявили ложным, почти нечестивым. Это и смутило народ. Так, на соборе 1667-го года из 30 епископов 14 было иноземных. Именно они вводят в оборот мнение о русском обряде как о «несмысленном мудровании» или даже ереси. К грекам примкнул и кивлянин Симеон Полоцкий. Грек Дионисий, архимандрит с Афонской горы, много лет проработавший в Москве на Печатном дворе, утверждал:-русские книги стали порченными с тех пор, как русские митрополиты не стали больше ставиться из Константинополя. И на Соборе весь русский обряд был осужден, как и вся русская старина-как невежество и безрассудство, суемудрие и ересь. Под предлогом вселенской полноты старо-русское заменяется ново-греческим. Это не было мнением греческой церкви, но-мнением странствующих греческих архиереев.
И Никона обвинили на Соборе, что он ввел «новые томы и обряды», а Никон ответствовал, что противники его «вводят новые ЗАКОНЫ от отверженных и НЕВЕДОМЫХ КНИГ».
Это был суд над СВЯЩЕННСТВОМ.И Никон был прав, обвинив царя Алексея и его правительство в покушении на церковную свободу и независимость. Эту идею свободы священства Никон нашел в «отеческом учении» у Златоуста. Греки и афонские прозелиты защищали Царство против Священства, в этом вопросе против Никона были и ревнители русской старины.И для них «Царствие Божие» осуществлялось скорее в Царстве . чем в Церкви. Это и была тема Раскола, а не «старый обряд».
Раскол гонялся за стариною, старался держаться старины, он-вспышка социально-политического неприятия и противодействия- из религиозного апокалиптического восприятия мира:- …яко нынешняя церковь не церковь, тайны божественные не тайны,крещение не крещение,писания лестны, учение неправедное и вся-скверна и неблагочестива..
Спасениея -нет-вот нерв Раскола. А ведь Спасение-это был чин и уклад русской жизни, обряд и священный ее ритм, видимое благообразие и благо-стояние быта. И чаемое Священное Царство во главе с Единым Православным Царем в Москве обернулось Царствием Антихриста! Благодать уходит из мира, Церковь на земле вступает в «без-священнословное» состояние, без тайн и без священства. ( А возможны ли исповедь и брак как «тайна»?) Это было признанием КАТАСТРОФЫ. Крайний ответ-«нетовщина».
-Благодать взята и отнята вовсе. Потому не только тайны не совершаются, но и служба Божия вообще уже невозможна, по книгам. Да и молитва в словах вряд ли уместна, разве еще воздыхать…ибо все осквернено, даже вода живая. СПАСАЮТСЯ теперь уже не благодатью, даже не верою, скорее УПОВАНИЕМ и ПЛАЧЕМ. Слезы вменяются вместо причастия… с.70
Читать далее
3
609

Все рецензии

Цитаты

kopi8 августа 2018 г.
Русское Евангелие было закончено и выпущено в 1819, Новый Завет в 1820...Псалтырь переведена -один российский текст,без славянского-в январе 1822 года.
Прежде "невразумительное наречие"закрывало Библию не столько от народа. сколько от высшего круга, от самого императора-он привык читать Новый Завет по-французски(в переводе Де-Саси)и не изменил этой привычке и с изданием "российского"перевода".
Ведение перевода было поручено архимандриту Филарету, ректору С.Петербургской академии. Филарет взял на себя Евангелие от Иоанна.
-Величие Священного писания состоит в силе, а не в блеске слов;из сего следует, что не должно слишком привязываться к славянским словам и выражениям,ради мнимой их важности
Читать далее
1
479
RAMONES16 октября 2017 г.
Именно потому, что мы уже вовлечены в эту апокалиптическую борьбу, мы и призываемся к богословию. Прилипчивому и обволакивающему безбожному и богоборческому воззрению приходится с особенным и напряженным вниманием противопоставлять твердое и ответственное исповедание Христовой истины.
1
337
RAMONES15 октября 2017 г.
В революции открылась жесткая и жуткая правда о русской душе, открылась вся эта бездна неверности и давнего отпадения, и одержимости, и порчи. Отравлена, и взбудоражена, и надорвана русская душа. И эту душу, одержимую и зачарованную, растревоженную злым сомнением и обманом, исцелить и укрепить можно только в последнем напряжении огласительного подвига, светом Христова разума, словом искренности и правды, словом Духа и силы. Наступает, и уже наступило, время открытого спора и тяжбы о душах человеческих. Наступает время, когда воистину каждый вопрос знания и жизни должен иметь и получать христианский ответ, должен быть включен в синтетическую ткань и полноту исповедания. Наступает время, когда богословие перестает быть личным или “частным делом”, которым каждый волен заниматься или не заниматься, в зависимости от своей одаренности, влечений, вдохновения. В нынешний лукавый и судный день богословие вновь становится каким-то “общим делом”, становится всеобщим и кафолическим призванием.
Читать далее
1
296