Атлас, составленный небом

Роман сербского писателя Горана Петровича (р. 1961) "Атлас, составленный небом" - это "своего рода манифест постмодернистского восприятия мира, человека, уставшего от обыденности и, следовательно, от политики".

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,1

1,2K оценки

5
50%
4
27%
3
15%
2
5%
1
3%

Ваша оценка

Прочитали 1335Хотят прочитать 3686

Рецензии

Аноним13 августа 2011 г.
С той стороны страниц
август
Уважаемый господин Горан Петрович,
насыщенное, но, к сожалению, непродолжительное, путешествие, совершённое мной по страницам вашей фантазии, облечённой в форму книги, к моему великому сожалению, подошло к концу и именно из-за сожаления я и пишу Вам. Вы не представляете, какое удивление и удовольствие я испытывала, блуждая по лабиринтам и полянам вашего воображения, скользя между персонажами, подслушивая их разговоры, впитывая запахи их жилища, и теперь я очень печалюсь что лишилась всего этого, и всё же выражаю благодарность, за это, пускай и краткое, но насыщенное удовольствие. Знаете, господин Петрович, я планирую убрать крышу со своего дома, потому что как раз живу на последнем этаже, всего этажа четыре, так что звёзды окажутся не слишком близко и не слишком далеко. Я не опасаюсь за гневные письма, которые посыплются в мой почтовый ящик, опасаюсь я лишь за недовольство господ, имеющих обыкновение гулять по крыше, фотографируя окрестные виды. Но ведь звёзды хороши с любого ракурса? Кроме того, господин Петрович, с недавнего времени и именно благодаря Вам, сплю я с большим удовольствием, чем ранее и уделяю увиденному во сне не меньше внимания чем яви. Результат – более яркие, сказочные сновидения, хоть книжку пиши. И несколько слов насчёт зеркал, я всегда подозревала в зеркалах носителей магического, у меня есть точь-в-точь такое же зеркальце, которое нашла ваша героиня Саша: старинное, маленькое, загадочное. Оно у меня от бабушки, а у бабушки, возможно, от её бабушки. Теперь я смотрюсь в это зеркало совсем другими глазами. И самое главное, господин Петрович, - я решила попытаться сделать себе талисман по вашему рецепту, так как сейчас мне как раз очень не хватает талисмана, надеюсь вы позволите изменить парочку ингредиентов: например снежинки заменить капельками летнего дождя с отражением солнечных бликов. Талисман необходим мне сейчас, а снежинок ждать ещё несколько месяцев. Мне будет очень не хватать вашей фантазии, господин Петрович и единственное о чём я сожалею, это о том, что облачена ваша фантазия всего в трёхстах десяти страницах. Но не хочу показаться нескромной и не стану выпрашивать больше, ведь от сладкой, как сливки с торта, фантазии, тоже может заболеть живот, при употреблении в слишком больших количествах. Поэтому заканчиваю своё благодарственное письмо, говорю чистое звонкое спасибо, но в душе жажду ещё порции воздушных сливок.
Искренне Ваша e-j-b
Читать далее
141
1,3K
Аноним19 января 2016 г.
Не знаю, смогу ли я написать что-нибудь адекватное об этой книге. Потому что после нее я чувствую себя так, словно мой мозг вынули из черепной коробки, прожевали, выплюнули и еще попрыгали сверху. В общем, ощущения не очень комфортные.
Люди, поделитесь секретом, как вы это читаете? Какой "режим" нужно включить в своей голове, чтобы превратить этот набор фраз, снов, притч в нечто осмысленное?
Я честно пыталась, правда. Я пробовала читать эту книгу по-разному:
медленно, вдумчиво, стараясь найти скрытые смыслы;
расслабленно, не задумываясь, как бы плывя по строчкам;
просто читая, как читается.
Ничего не помогало. Книга оставила после себя один только вопрос: "Что это было?"
Будь это сочинение по литературе, когда непременно нужно отыскать смысл, вложенный автором (даже если его нет), мне пришлось бы написать, что Дом Без Крыши - это символ протеста против навязанных стереотипов; украденный сон Эстер - пример того, как мы делаем лучше тех, кого любим, даже если они этого не заслуживают; история про Андрея за диваном - о том, как иногда мы живем в тени прошлых горестей, отрицая настоящую жизнь. И так далее, и так далее. Можно придумать сколько угодно объяснений, но по факту останется только дом с... эээ... чудаковатыми обитателями и не менее чудаковатым содержимым и набор разных притч и легенд, так или иначе находящих отражение в Доме.
Что (и кого) можно встретить в этой книге:
героиню (даже двух) песни "Хлопай ресницами и взлетай";
много сливового варенья;
воспоминания, затыканные во все щели и даже уложенные в баночки;
чувака, который спит, привязав к ноге нитку;
чудика, живущего за диваном;
много интересных зеркал (единственное, что мне понравилось здесь);
айву на шкафах;
чеснок под телефоном;
Вавилонскую башню.
Хотя, наверное, проще сказать, чего здесь нет.
Чего в этой книге найти нельзя (или очень сложно):
сюжет;
смысл.
Наверное, это был тот случай, когда лучше было бы бросить книгу и не мучиться. Но я ж принципиальная (да и флэшмоб опять же), все думала: а вдруг только поначалу так тяжко, а потом я втянусь и познаю дзен? Не вышло, к сожалению. Книга настолько "не моя", насколько это вообще возможно. Потому и пришлось поставить две звезды.
Читать далее
113
2,7K
Аноним7 октября 2014 г.
Послушайте внимательно, что я вам скажу, реальность - это всего лишь тщательно причёсанная фантазия!
Когда начинают закрываться лепестки дня, я иду к дому без крыши по едва вибрирующей нити, натянутой лишь в нескольких метрах над уровнем непонимания (1), придерживая на волосах венок из улыбок, ощущая на внутренней стороне бедра родинку в форме гранатового зернышка, которая становится всё горячее от трения о резинку чулка. Я уже вижу Вавилонскую башню высотой в два этажа; там всё смешалось, но наполнено гармонией: в аквариуме плещутся Лунные рыбки, Саша ищет за диваном Лунную заколку, но там только Андрей - сидит в тени Эты, ждёт её возвращения или затмения хотя бы; если Подковник встанет на цыпочки, то дотянется до края парящего над полом сундука с элементарной Лёгкостью, если же невыносимость дня давит на плечи, то можно погрузиться в междуэтажное перекрытие на несколько сантиметров и застыть там, словно сундук с элементарной Тяжестью; Драгор шелестит страницами "Serpentiana", пытаясь расшифровать очередную песню Молчаливой Татьяны, вычёсывающей из волос сны и горлиц; за окном колышутся в негодовании соседи: "Дом без крыши, дом без крыши! Где это видано? Позор, святотатство и повсеместное нарушение всех правил!" Вот только зачем крыша, если дождь не замочит даже мыслей, даже подола платья Эстер, которая всё дольше тренируется во влюбленности в Богомила. А Богомил господствует над временем с карандашом в руке. Мы все готовы защищать свои иллюзии и дом с крышей цвета неба, с крышей-небом, с небом-небом. Можно отвлечься и прожить всю жизнь за один день, или же растянуть один день на целую вечность, как практикует тётя Деспина, иногда появляющаяся в Северном зеркале, распространяя запах странствий и звуки приключений. Можно заснуть в одном месте, полгода идти по нити сна и проснуться в ласковых объятьях дома. Главное, чтоб не пришлось слышать стон разрушаемой реальности или падение мрака на созданный нами мир. Все мы законсервированны в банке с Лунной пылью, и иногда мы даже можем осветить чей-то вечер или разогнать ночной кошмар, в особенности, если добрые духи откроют энциклопедию на нужной странице или если удастся создать правильный талисман против всех зол и бед, смешав отражение буквы Алеф из левого глаза, самый короткий шум роста молодого дерева тиса, пару крыльев красивого сна и неизмеримое упорство тайны.
Анатомика книги I
Бывают книги о жизни, бывают книги о выдуманной жизни, бывают книги о книгах, бывают книги о словах, бывают книги о настроениях, бывают книги о множестве всего, что только может вообразить себе среднестатистический писатель, умеющий умещать образы в строчки. Есть же книга, которая пропитана запахом душицы, присыпана пыльцой дневной бабочки, пронизана клубами дыма из домашнего очага, опалена осколками сверкания молнии, смочена капелькой знания воды. Впрочем, простите, кажется, я снова перечисляю ингредиенты, необходимые для создания талисмана. Есть книги, в которых можно подчерпнуть массу полезных знаний, например, что "человека с родинкой, вытатуированной в форме Лабиринта, злая сила не возьмёт, она там заблудится или даже просто не посмеет подступиться". Или, скажем, не лишним будет знание о том, что в порыве страсти разгоряченные любовники могут запросто обменяться родинками, и если это не отягощенная сторонними узами любовь, то всё в порядке, но если вам вздумалось изменить внимательному супругу, который ведёт учёт всем родинками на вашем теле, то будьте предельно осторожны и внимательны. Нет, если вам, конечно, это неинтересно, то остаётся разводить руками. Видимо, вы не любите сказки и сны. Но если вы с удовольствием за ширмою век погружаетесь в ночное путешествие по бредовому миру сновиденческих иллюзий, то "Атлас" поможет вам не заблудить или подскажет собственный путь. Кто знает, может вам даже удастся найти Завет, с помощью которого вы вырастите на пару сантиметров, метров или миль. Только не забудьте написать письмо Подковнику о том, где этот Завет искать: ему, знаете ли, очень нужно.
"Атлас" похож на бездомного музыканта, который подсаживается к оркестру, бодро играющему марш в городском саду. Вот этот музыкант вертит в руках непонятный музыкальный инструмент, дует в одно отверстие, дудит в другое, подёргивает струны, позвякивает клавишами - а потом вдруг начинает очень верно подыгрывать оркестру, медленно уводя его в сторону вальса или томного танго. Я люблю книги с ощутимой реальностью - это мой читательский марш. Мне бы хотелось иметь возможность потрогать, увидеть, пережить или хотя бы представить написанное, но "Атлас" не такой, он акварельный, размытый. Всё это было у других писателей: был и другой серб, искусно переплетающий реальность и слова, вальсирующий с формой (и кроссворд тебе, и клепсидра, и словарь), и аргентинский экспериментатор, играющий в классики, и многие другие писатели-художники, размывающие действительность, так что магическо-географический атлас Горана Петровича далеко не нов; иногда складывается впечатление, что всё это словесное кружево уже где-то было, и кто-то другой был даже более искусен в запутывании читателя. Но в "Атласе" есть безусловная сказочная наивность и неотвратимое ощущение потери (детства ли, страны ли, защищённости ли - трудно сказать), есть определённое настроение и удивительная иллюзия того, что все персонажи - настоящие; и, закрывая книгу, уже начинаешь испытывать некоторую постыдную ностальгию по прочитанному: постыдную, потому что совершенно невозможно внятно объяснить привлекательность мира "Атласа" или достоинства книги как таковой.
Ил. 1 Zelenova_EA. Читательское недоумение. 2014. Рецензиоподобие. Из частной анонимной коллекции
Читать далее
83
1,4K

Все рецензии

Похожие книги

Пена дней

Борис Виан

3,9

(8,9K)

Цитаты

Аноним15 марта 2010 г.
Реальность - это всего лишь слишком тщательно причесанная фантазия
60
2,6K
Аноним16 января 2010 г.
Ни одного (даже самого неприятного) воспоминания мы не выбросили, потому что воспоминаниями не бросаются - ведь тогда однажды на помойке может оказаться большая, чем та, что осталась дома, часть тебя самого.
54
1,4K
Аноним15 июня 2023 г.
Лазурные покрывала

В 1892 году, запомнившемся по исключительно ясной погоде, богатый купец П. М. Третьяков подарил городу Москве свое собрание предметов искусства, после чего там была основана галерея, которая и по сей день носит его имя. За более чем сотню лет своего существования Третьяковская галерея приобрела славу одной из известнейших в мире. Коллекцию, содержащую более сорока тысяч экспонатов, ежедневно осматривают многочисленные отечественные и иностранные туристы, но дольше всего посетители задерживаются в самом охраняемом зале галереи, том самом, в котором, в соответствии с завещанием основателя, выставлены картины, закрытые большими покрывалами из ткани лазурного цвета. Поверхностным людям это кажется абсурдом – самое большое внимание привлекают именно те полотна, которые на самом деле нельзя увидеть. Покрывала с картин не снимают даже ради искусствоведов, смотрители залов тоже не знают, что скрывается под ними. Тем не менее это тот раздел Третьяковской галереи, об экспонатах которого написано больше всего научных трудов – сборников, иконографических исследований и критических статей. Картины под Лазурными покрывалами волнуют воображение не только обычных, так сказать рядовых граждан, но и ученых, более того, они нередко вдохновляют художников на создание других произведений. Поэтому можно только радоваться тому обстоятельству, что в результате бурных полемик о судьбе картин – открывать их или нет – возобладало мнение, что значение и ценность экспозиции будут гораздо большими, если она останется под Лазурными покрывалами. О неизмеримой ценности этой коллекции, может быть, лучше всего написал французский искусствовед Э. Фуше. В предисловии к каталогу, выпущенному по случаю проведения выставки Лазурных покрывал в Париже в октябре-ноябре 1930 года, он подчеркивает: "Ясно, что во времена этого благотворителя не могло быть и речи о концептуализме, тогда еще ничего не создал и Казимир Малевич, однако П. М. Третьяков, обязав и все последующие поколения не снимать покрывал, проявил именно концептуалистский подход: Тайна должна существовать, без ее купола этот мир был бы выжженной пустыней, в которой не смогло бы плодоносить самое важное древо – древо животворящей человеческой способности задаваться вопросами".
Читать далее
50
87