
Литература России (1991-2014)
MUMBRILLO
- 349 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Прощание.
Все, что вижу, вижу в последний раз.
Зренье мое – алмаз.
Прощаюсь с священником, что читает нравоучения.
Прощаюсь в воскресенье.
Это день последний.
Правда, я ушел с обедни.
Неужели за гробом не увижу уже ничего?!
Зренье ЗДЕСЬ так ласкают цветы,
И девушки обращаются ко мне на ты.
Неужели память сотрется.
Свиток истории моей разовьется
В руках Человека-колодца.
Но Христос ведь помнит на небе Апостолов,
Они в его длани звезды.
Молиться Христу никогда не поздно.
Длится пышный июнь,
И зренья плоды налились,
Оттягивают ветви вниз.
Зрение мое полнится чудом жизни.
Я прощаюсь с предметами,
Накладываю на прикосновенье к ним вето.
Какое чудесное лето!
Жизнь в пожаре-разгаре,
Я в ударе.
Но картины современных авангардистов-мастеров
Говорят, что мы встретимся с ними вновь.
Они – прорубь.
А сам мастер – голубь
В Ноевом ковчеге.
Пора подумать о ночлеге,
Когда наступит зима,
Когда зренье станет, словно тела тюрьма.
Я прощаюсь со всеми,
С цветами, людьми и запятыми в тетради,
Что выстроились на военном параде.
Зренье-яблоко ищет последней награды –
Дев листопада.

История и Ленинград
Поэт в тоталитарной державе
Песчинка –
Крысеныш –
Тредиаковский.
История, куда ты идешь?
Если марксизм есть ложь,
Кого ты в супруги себе изберешь?
Может, наша поэзия в Ленинграде
Последние всплески,
Последние блестки.
Босая Муза идет вдоль дороги,
Минуя истории сугробы.
И если история в Ленинграде остановилась,
То и Муза остановилась на пороге,
Сидит, как буддийский йог, поджав ноги.
Страдание стекается к ней
С родины Елисейских полей.
Письма приходят –
История набухла кровью.
Или Ленинград превратится в Таллин,
В кунсткамеру?
Наверное, все же это будет город восточный
Полночью звездной,
Где жили поэты, пока не поздно.
Иль не вся история только слезы?
А миф-грезы?
История бежала в Москву,
И останавливается там постепенно,
Толчками
Старческое сердце.
Скоро Россия будет труп.
Убирайся на Запад, кто не глуп.
А здесь, в Ленинграде, с евангельской любовью
Прильни, Муза, к моему изголовью
И напиши "Записки у изголовья".
Завтра снесут Медного всадника
И вернется Евгений.
Завтра мы встретимся в церкви последней.

Отчего больно так,
Будто мне подан знак.
Но час пробьет,
И я стукнусь хвостом об лед.
Сколько в России продолжится самодержавия гнет,
Никто в толк не возьмет.
Но наступят иные времена,
И самоубийце власть писать стихи дана.
Может, уйти во мглу,
Не сказав об этом никому,
Разорвать крючком верхнюю губу?
Завтрашний день
Наступает, как тень,
И говорит: "Латы ради Прекрасной Дамы надень".
Завтра смерть.
Раковая опухоль будет на меня после смерти смотреть,
Раковая опухоль всех болей человеческих.
Этот год я не думал о смерти,
Любовался Девой в кювете.
Пил с персианкой кофе в Кувейте,
Трогал Аси Львовны скелет.
Но расплата на вершине Машука
Ждет меня века.
Я не выпрыгивал из форточки, как Охапкин,
Не целовал у Девы лапки.
Со мною весь этот год была тоска.
Но моя жизнь никому не нужна,
И Брут мой куда-то убежал,
А его так убить меня убеждал,
Он оправдывался, плакал и дрожал.
Время письма
Подходит к концу.
Видишь дома?
Пошли просьбу Отцу,
Чтобы одну из лилий
Тебе из гортани удалили.